Товаров: 0 (0р.)

Лица разукрашенные: Раскрашенные лица – КиноПоиск

Содержание

Жженые покрышки и раскрашенные лица. Афиша ближайших выходных | АФИША

Синоптики обещают очень жаркую погоду. И если солнечные ванны на нескольких разрешенных городских пляжах, тихие радости садоводства или культурный отдых за городом кого-то не прельщает, то можно найти чем занять себя в городе. АиФ-Новосибирск подобрал несколько интересных событий предстоящих выходных.

ДРИФТ: RDS-Сибирь 2017

II этап Российской дрифт серии.

На специально оборудованной уличной площадке Международного выставочного комплекса «Новосибирск Экспоцентр» пройдет 2 этап Российской Дрифт Серии 2017 в Сибири!

RDS Сибирь — это зрелищные парные заезды на мощных автомобилях от самых знаменитых дрифтеров со всех городов Сибири: Новосибирска, Красноярска, Новокузнецка, Кемерово, Томска и Барнаула.

Время: 17-18.06.2017

Место: МВК «Новосибирск Экспоцентр», Станционная, 104

Гонка Героев Новосибирск

В этом году организаторы приготовили новые препятствия для уже полюбившейся новосибирцам и гостям города трассы.

Новые препятствия трассы Гонки героев ждут новосибирцев Фото: АиФ/ Дмитрий Валерин

 

По словам технического отдела «Гонки героев», испытания разрабатывались с учётом климатических и ландшафтных особенностей региона. Большая часть препятствий была спроектирована специально для забега в Новосибирске и ещё не была представлена ни на одной из «Гонок героев».

В списке новинок значится новый рукоход «Волна», дополнительный «мини-Эверест» и пока что засекреченное препятствие «Элевация». Кроме того, участникам стоит ожидать ещё как минимум двух новых испытаний, одно из которых водное.

Всего на 8-километровой трассе придётся преодолеть свыше 30 препятствий. Финишировавшие будут награждены памятным жетоном нового образца.

«Гонка героев» — единственное в своём роде спортивно-массовое мероприятие с элементами боевых действий. Участники командами по 10–20 человек преодолевают полосу препятствий, разработанную для тренировок спецподразделений армии России, учатся работе в команде, заряжаются положительными эмоциями, проверяют себя на прочность в необычных условиях, развивают боевой дух.

Время: 17 июня, 13:00

Место:

Полигон НВВКУ в Кольцово

Фестиваль красок Happy Holi

Уже третий год подряд Happy Holi Fest приходит в Новосибирск, чтобы сделать тысячи счастливых раскрашенных лиц. Фестиваль красок — яркие моменты, которые надолго останутся в памяти!

Третий фестиваль красок пройдет в ближайшие выходные в Новосибирске Фото: АиФ/ Александра Горбунова

 

В программе:

— Зажигательная танцевальная музыка от лучших диджеев города
— Конкурсы и танцевальные мастер-классы
— Фуд-корт
— Специальная детская площадка 
— Множество интерактивных зон
— Аниматоры 
— Фото и видео-отчет
— и многое-многое другое!

Вход свободный.

Время: 17 июня, с 12:00 до 18:00 
Место: Новосибирск, запасное поле стадиона «Спартак», ул. Мичурина, 10

«50 первых поцелуев» на траве Фото: АиФ/ Денис Демков

 

 Кино на траве


Фильм режиссёра Питера Сигала «50 первых поцелуев»

Вход свободный.

Время: 17 июня, с 20.30 до 23.00

Адрес: Заельцовский парк

Смотрите также:

Повелитель мух — Длинные волосы, раскрашенные лица.1.

                                              
 
Глава четвертая

                          
ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ, РАСКРАШЕННЫЕ ЛИЦА

                          
День раскачивался лениво, от рассвета до самого падения сумерек, и к этому ритму они раньше всего привыкли. По утрам их веселило ясное солнце и сладкий воздух, огромное море, игры ладились, в переполненной жизни надежда была не нужна, и про нее забывали. К полудню потоки света лились уже почти в отвес, резкие краски утра жемчужно линяли, а жара – будто солнце толкало ее, дорываясь до зенита, – обрушивалась как удар, и они от него уклонялись, бежали в тень и там отлеживались, даже спали.
 
 

                          
Странные вещи творились в полдень. Слепящее море вздымалось, слоилось на пласты сущей немыслимости; коралловый риф и торчавшие кое-где по его возвышеньям чахоточные пальмы взмывали в небо, их трясло, срывало с места, они растекались, как капли дождя по проводу, множились, как во встречных зеркалах. А то земля вдруг вставала там, где никакой земли не было, и тут же на глазах у детей исчезала, как мыльный пузырь. Хрюша по-ученому развенчал все это и назвал миражем; а раз никто из мальчиков не мог добраться вплавь до рифа через лагуну, которую стерегли жадные акулы, то они просто привыкли к этим чудесам и их не замечали, как не замечали таинственных, дрожащих звезд. В полдень виденья сливались с небом, и солнце злым глазом глядело вниз. Потом, к вечеру, мираж оседал и горизонт, четкий и синий, вытягивался под низящимся солнцем. И опять водворялась прохлада, омраченная, правда, угрозой тьмы. Лишь только солнце садилось, тьма лилась на остров, как из огнетушителя, и в шалаши под далекими звездами вселялся страх.
 
 

                          
Однако североевропейский распорядок занятий, игр и еды мешал вполне отдаться новому ритму, Малыш Персиваль залез в шалаш рано и так и не вылезал оттуда два дня, говорил сам с собой, пел, плакал – они даже подумали, что он тронулся, и это им показалось забавно. Вышел он из шалаша осунувшийся, с красными глазами, несчастный: с тех пор этот малыш мало играл и часто плакал.
 

                          
Мальчиков поменьше теперь обозначали общим названием «малыши».

                          
Уменьшение роста от Ральфа до самого маленького шло постепенно; и хоть казалось неясно, куда отнести Саймона и Роберта, каждый без труда определял, кто «большой», а кто «малыш». Несомненные малыши – шестилетки – вели особую, независимую и напряженную жизнь. Весь день они жевали, обрывая без разбора все фрукты, до которых могли дотянуться.
 
  У них вечно болели животы и был понос. Они невыразимо страшились темноты и в ужасе жались друг к другу. И все же они долгие часы проводили в белом песочке у слепящей воды, играя нехитро и бесцельно. Куда реже, чем следовало ожидать, они плакали и просились к маме; они очень загорели и ходили чумазые. Они сбегались на звуки рога, отчасти потому, что дул в него Ральф, а он по своему росту был переходное звено к миру взрослой власти; отчасти же их развлекали собранья.

текст, цитаты фильма, читать содержание, описание

~Раскрашенные лица~
Смотри, веди себя там хорошо!
Ты же не станешь драться со своими одноклассниками?
Слышишь меня, сынок?
Слышу!
Выше! Еще выше! Резче!
Так прыжок ни за что не получится!
Вы кого ищете?
Учителя Юя.
Подождите.
Резче!
Учитель…
Отойди, а то зашибет тебя!
Следующий, Саммо!
Учитель!…
Что случилось?
Там Вас кто-то спрашивает.
Саммо, пусть они постоят на руках часа два, проследи!

Построиться! Ну, скорее!
За мной!
Приготовиться! Приготовились, сказал!
На исходную! Раз, два, три!
Госпожа Чань? Сюда, пожалуйста.
Идем, сынок.
Присаживайтесь, госпожа Чань.
Благодарю, учитель Юй.
Вы в курсе нюансов обучения Пекинской школы оперы?
…Да.
На какой срок Вы хотите отдать ребенка?
А вы тут каждый день на мечах деретесь и прыгаете?
Ну да.
И никакой домашки?
Никакой.
Здорово! Я остаюсь на 10 лет!
Ну что, тогда 10 лет? Точно?
Хорошо. Все равно, его отец работает в Австралии,
и я тоже должна к нему ехать.
Там некому будет позаботиться о моем сыне.
Знаете, он такой непоседливый.
Вот договор. Взгляните.
Я не умею читать.
Что ж, тогда я Вам прочитаю.
Ли Юк Лань настоящим соглашается
отдать своего сына, Чань Кун Сана, девяти лет,
в подопечные Юй Цзимь Юаня в Пекинскую оперу на 10 лет.
В течение этого срока все доходы Чаня поступают в распоряжение Юя,
последний же предоставляет питание и жилье.
Чань не может досрочно отказаться или вернуться домой, кроме как по причинам, согласованным с Юем.
Любые непредвиденные обстоятельства, включая болезнь, являются форс-мажором.
В случае неповиновения, он будет подвержен тяжелому телесному наказанию.
Без права последующего выяснения обстоятельств.
По окончании срока, учителю возмещаются расходы в надлежащем размере.
Настоящий договор вступает в силу немедленно,
то есть, 1-го декабря 1962 года.
Скрепляется подписью Ли Юк Лань.
О доме думаешь, Носатый?
Ложись пораньше. Впереди много тяжелых дней.
Я раскрасил вам только половину лица, другую половину раскрасьте сами!
Приступайте!
А Бяо! Почему две стороны твоего лица как будто от двух разных лиц?
Делай все заново!
Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь…
Крутитесь быстрее!
Терпи!
На позицию!
Продолжайте в течение пяти часов.
Раз, два, пошел!
Еще!
Раз, два, пошел!
Носатый, ты как?
Раз, два, три, поворот!
Еще, еще, поворот!
Саммо, подойди.
Семь сальто!
Есть!
Пошел!… Пошел! Пошел!…
Так, поднимите головы и покажите свои лица.
Давайте! За работу!
Извините нас! Посторонитесь, пожалуйста!
Черт подери! Шевелитесь быстрее!
Быстро, быстро! Шевелите своими мелкими задами!
Папа, я вернулся из школы!
Как вы посмели задеть моего сына?
Ненавижу таких криворуких!
Ты в порядке?
Маленькие ублюдки! Каждый день начинают орать как призраки ни свет, ни

Голдинг. Повелитель мух. Глава четвертая. Длинные волосы, раскрашенные лица



День раскачивался лениво, от рассвета до самого падения сумерек, и к этому ритму они раньше всего привыкли. По утрам их веселило ясное солнце и сладкий воздух, огромное море, игры ладились, в переполненной жизни надежда была не нужна, и про нее забывали. К полудню потоки света лились уже почти в отвес, резкие краски утра жемчужно линяли, а жара — будто солнце толкало ее, дорываясь до зенита, — обрушивалась как удар, и они от него уклонялись, бежали в тень и там отлеживались, даже спали.

Странные вещи творились в полдень. Слепящее море вздымалось, слоилось на пласты сущей немыслимости; коралловый риф и торчавшие кое-где по его возвышеньям чахоточные пальмы взмывали в небо, их трясло, срывало с места, они растекались, как капли дождя по проводу, множились, как во встречных зеркалах. А то земля вдруг вставала там, где никакой земли не было, и тут же на глазах у детей исчезала, как мыльный пузырь. Хрюша по-ученому развенчал все это и назвал миражем; а раз никто из мальчиков не мог добраться вплавь до рифа через лагуну, которую стерегли жадные акулы, то они просто привыкли к этим чудесам и их не замечали, как не замечали таинственных, дрожащих звезд. В полдень виденья сливались с небом, и солнце злым глазом глядело вниз. Потом, к вечеру, мираж оседал и горизонт, четкий и синий, вытягивался под низящимся солнцем. И опять водворялась прохлада, омраченная, правда, угрозой тьмы. Лишь только солнце садилось, тьма лилась на остров, как из огнетушителя, и в шалаши под далекими звездами вселялся страх.

Однако североевропейский распорядок занятий, игр и еды мешал вполне отдаться новому ритму. Малыш Персиваль залез в шалаш рано и так и не вылезал оттуда два дня, говорил сам с собой, пел, плакал — они даже подумали, что он тронулся, и это им показалось забавно. Вышел он из шалаша осунувшийся, с красными глазами, несчастный: с тех пор этот малыш мало играл и часто плакал.

Мальчиков поменьше теперь обозначали общим названием «малыши». Уменьшение роста от Ральфа до самого маленького шло постепенно; и хоть казалось неясно, куда отнести Саймона и Роберта, каждый без труда определял, кто «большой», а кто «малыш». Несомненные малыши — шестилетки — вели особую, независимую и напряженную жизнь. Весь день они жевали, обрывая без разбора все фрукты, до которых могли дотянуться. У них вечно болели животы и был понос. Они невыразимо страшились темноты и в ужасе жались друг к другу. И все же они долгие часы проводили в белом песочке у слепящей воды, играя нехитро и бесцельно. Куда реже, чем следовало ожидать, они плакали и просились к маме; они очень загорели и ходили чумазые. Они сбегались на звуки рога, отчасти потому, что дул в него Ральф, а он по своему росту был переходное звено к миру взрослой власти; отчасти же их развлекали собранья. А вообще они редко лезли к большим и держались особняком, поглощенные собственными важными чувствами и делами.

На отмели у речки они строили песчаные замки. Замки выходили высотою почти в фут, убранные ракушками, вялыми цветами и необычными камушками. Их окружало сложное кольцо шоссе, насыпей, железнодорожных линий, пограничных столбов, раскрывавших свой смысл лишь присевшему на корточки наблюдателю. Малыши играли тут, пусть не слишком весело, зато пристально сосредоточась; и часто один замок строило не меньше троих.

Трое играли тут и сейчас — Генри был самый большой. Он был дальний родственник того мальчика с багровой отметиной, которого не видали на острове с самого пожара; но Генри ничего этого пока не понимал, и скажи ему кто-нибудь, будто тот улетел домой на самолете, он бы ничуть не смутился и тотчас поверил.

Генри сегодня почти верховодил, потому что прочие двое были Персиваль и Джонни, самые маленькие на всем острове. Персиваль был серый, как мышонок, и, конечно, не казался хорошеньким даже собственной маме; Джонни был складный, светловолосый и от природы задира. Но сейчас он слушался Генри, потому что увлекся игрой; и все трое, сидя на корточках, мирно играли.

Из лесу вышли Роджер и Морис. Они отдежурили свое у костра и теперь шли купаться. Роджер шагал прямо по замкам, пинал их, засыпал цветы, разбрасывал отборные камушки. Морис с хохотом следовал за ним и довершал разрушенье. Трое малышей перестали играть и смотрели на них. Как раз те самые вехи, которые занимали детей сейчас, случайно уцелели, и никто не взбунтовался. Только Персиваль захныкал, потому что ему в глаз попал песок, и Морис поспешил прочь. В прежней жизни Морису случилось претерпеть нагоняй за то, что засорил песком глаз младшего. И теперь, хоть рядом не было карающей родительской руки, Мориса все же тяготило сознанье греха. В мыслях невнятно пробивалось подобие извиненья. Он бормотнул, что пора и поплавать, и затрусил к воде.

Роджер задержался, глядя на малышей. Он не особенно загорел с тех пор, как оказался на острове, но темная грива, падая на лоб и шею, странно шла к угрюмости лица; и, прежде казавшееся просто замкнутым, оно теперь почти пугало. Персиваль перестал хныкать и снова стал играть — песок вымыло слезами. Джонни смотрел на него синими бусинками, потом взбил фонтан из песка, и Персиваль снова заплакал.

Генри надоело играть, и он побрел вдоль берега. Роджер пошел за ним, но держался поближе к пальмам. Генри брел далеко от пальм и тени — он был еще мал и глуп и не прятался от солнца. Он спустился к воде и стал возиться у края. Был прилив, могучий, тихоокеанский, и каждые несколько секунд вода в спокойной лагуне чуть-чуть поднималась. Кое-кто жил в самой крайней водной кромке — мелкие прозрачные существа взбегали с волной пошарить в сухом песке. Крошечными органами чувств они проверяли новое поле: а вдруг там, где во время последнего их наскока ничего не было, окажется еда — птичий помет, мошки, нежданные отбросы наземной жизни. Словно несчетными зубчиками небывалых грабель, они прочесывали и вычищали песок.

Генри не мог оторваться от этого зрелища. Он тыкал в песок палочкой, выбеленной, обкатанной, тоже оказавшейся тут по воле волн, и старался направить по-своему усилия маленьких мусорщиков. Он рыл в песке канавы, их заливал прилив, и Генри сталкивал в эти воды своих подопечных. Замирая от счастья, он наслаждался господством над живыми тварями. Он с ними разговаривал, он приказывал, понукал. Прилив заставлял Генри пятиться, наливал его следы и превращал в озера, где подданные оказывались в его нераздельной власти. Генри сидел на корточках у края воды, наклонясь, волосы свисали ему на лоб, на глаза, а дневное солнце градом пускало в него невидимые стрелы.

Роджер выжидал. Сперва он притаился за стволом толстой пальмы. Но Генри был так явственно поглощен своим занятием, что Роджер в конце концов совершенно перестал прятаться. Он вышел из-за ствола и оглядел берег. Персиваль с ревом убежал, и замки достались счастливцу Джонни. Тот сидел среди них, напевал и швырял песком в воображаемого Персиваля. За ним Роджер видел выступ площадки и отсветы брызг — в бухте плескались Ральф, и Саймон, и Хрюша, и Морис. Он внимательно вслушался, но, кроме их криков, ничего не услышал.

Вдруг ветер качнул пальмы, так что дрогнули и забились листы. С ветки в шести футах над Роджером сорвалась гроздь орехов, волокнистых комьев, каждый — мяч для регби. Они тяжко плюхнулись вокруг, но в него не попали. Роджер и не подумал спасаться. Он переводил взгляд с орехов на Генри.

Пальмы росли на намывной полосе: и многие поколения пальм повытягивали из почвы камешки, прежде лежавшие в песке другого берега. Роджер нагнулся, поднял камешек и запустил в Генри, но так, чтобы промахнуться. Камень символом сместившегося времени просвистел в пяти ярдах от Генри и бухнул в воду. Роджер набрал горстку камешков и стал швырять. Но вокруг Генри оставалось пространство ярдов в десять диаметром, куда Роджер не дерзал метить. Здесь, невидимый, но строгий, витал запрет прежней жизни. Ребенка на корточках осеняла защита родителей, школы, полицейских, закона. Роджера удерживала за руку цивилизация, которая знать о нем не знала и рушилась.

Вода хлюпала. Генри насторожился. Он изменил своим тихим прозрачным малявкам и, как сеттер, нацелился на центр слоящихся кругов. Камни падали то по одну, то по другую сторону от Генри, и он послушно крутил шеей, но все не успевал застигнуть взглядом камень на лету. Наконец это ему удалось, и он стал весело озираться и искать, где же решивший его позабавить приятель. Но Роджер снова нырнул за ствол и прижался к нему. Он запыхался и жмурился. А Генри уже утратил к камням интерес и побрел прочь.

— Роджер…

Джек стоял ярдах в десяти, под пальмой. Роджер открыл глаза, увидел его, и еще более темная тень наползла на смуглоту щек, но Джек ничего не заметил. Он кивал, он всем своим видом подзывал Роджера, и Роджер к нему подошел.

У моря запруженная песком река наливала заводь, крошечное озерцо. Оно все поросло иголками камыша и кувшинками. Там ждали Сэм и Эрик и еще Билл. Джек зашел в тень, стал возле озерца на коленки и развернул два больших листа. В одном оказалась белая глина, в другом — красная. Рядом была головешка.

Между делом Джек объяснял Роджеру:

— Чуять они меня не чуют. А видят наверное. Видят что-то розовое в кустах.

Он размазывал по лицу глину.

— Эх, мне бы еще зелененькой!

Он повернулся к Роджеру наполовину закрашенным лицом и ответил на мелькнувшую в его взгляде догадку:

— Это я для охоты. Как на войне. Ну — маскировка. Когда что-то на что-то еще похоже.

Он очень старался растолковать это Роджеру.

— …ну, как бабочки на дереве серые…

Роджер понял и угрюмо кивнул. Близнецы подошли к Джеку и стали чем-то возмущаться. Джек отмахнулся от них:

— Да ну вас.

Он затушевывал головешкой просветы между красным и белым у себя на лице.

— Хотя нет. Вы со мной пойдете.

Он взглянул на свое отражение и разочаровался. Нагнулся, зачерпнул полные пригоршни теплой воды и все смыл с лица. Снова показались веснушки и рыжие брови.

Роджер хмуро усмехнулся:

— Вид ничего.

А Джек уже сочинил себе новое лицо. Одну щеку и веко он покрыл белым, другую половину лица сделал красной и косо, от правого уха к левой скуле, полоснул черной головешкой. Потом опять заглянул в воду, но от его дыхания она замутилась.

— Эрикисэм. Ну-ка быстренько мне кокос. Пустой.

Он стал на коленки и зачерпнул скорлупой воды. Круглая солнечная заплата легла на лицо, и глубь высветлилась ярким зеркалом. Он недоуменно разглядывал — не себя уже, а пугающего незнакомца. Потом выплеснул воду, захохотал и вскочил на ноги. Возле заводи над крепким телом торчала маска, притягивала взгляды и ужасала. Джек пустился в пляс. Его хохот перешел в кровожадный рык. Он поскакал к Биллу, и маска жила уже самостоятельной жизнью, и Джек скрывался за ней, отбросив всякий стыд. Красное, белое, черное лицо парило по воздуху, плыло, пританцовывая, надвигалось на Билла. Билл хихикал, потом вдруг смолк, повернулся и стал продираться сквозь кусты.

Джек метнулся к близнецам.

— Остальным построиться. Пошли.

— Но ведь же…

— …мы…

— Пошли! Я подкрадусь и ка-ак…

Маска завораживала и подчиняла.

Ральф вылез из воды, пробежал по берегу и сел в тень, под пальмы. Светлые волосы налипли ему на лоб, и он их смахнул. Саймон плавал и сучил ногами, а Морис учился нырять. Хрюша слонялся по берегу, что-то искал в песке, подбирал, равнодушно бросал. Пленившие его прудки накрыло приливом, и он выжидал, когда спадет вода. Вот он увидел Ральфа под пальмой, подошел и устроился рядышком.

На Хрюше еще кое-как держались остатки шортов, толстый живот золотисто загорел, и очки по-прежнему вспыхивали, когда он на что-то устремлял взгляд. У него, единственного на острове, волосы будто и не отросли. Все мальчики встряхивали густыми гривами, а у Хрюши голова чуть-чуть обросла, будто ей так и надо быть лысой и этот несовершенный покров потом сойдет, как мшистый налет с рогов олененка.

— Я вот думал, — сказал он, — насчет часов. Нам бы солнечные часы сделать. Воткнуть в песок палку и…

Объяснять связанные с этим математические сложности было бы чересчур утомительно. Хрюша сделал только несколько круговых взмахов руками.

— И еще можно сделать самолет, и телевизор, — отозвался Ральф кисло, — и паровой двигатель.

Хрюша покачал головой.

— Туда сколько металла идет, — сказал он. — У нас же нету его, металла этого. А палка вот есть.

Ральф обернулся и не удержался от улыбки. Хрюша был зануда. Его пузо и практические идеи надоели Ральфу, но ужасно весело было его дурачить, даже когда это выходило не нарочно.

Хрюша увидел улыбку и ложно истолковал ее как знак дружелюбия. Старшие не сговариваясь сошлись на том, что Хрюша чужак, не только из-за акцента и ошибок, ошибки-то бы еще куда ни шло, но из-за пуза, астмы, стекляшек и известного отвращенья к физическому труду. И вот заметив, что развеселил Ральфа, он обрадовался и стал развивать свою мысль:

— У нас сколько хочешь их, палок. Можно, чтоб у каждого свои часы. И будем всегда сколько время знать.

— Вот уж много толку!

— Сам говорил — надо чего-то делать. Чтобы нас спасли.

— А, да ну тебя.

Он вскочил и побежал к бухте, где Морис как раз нырнул весьма неудачно. Ральф обрадовался, что можно переменить тему. И, завидя вынырнувшего Мориса, закричал:

— Эх ты, мешок! Мешок!

Морис улыбнулся Ральфу, а тот легко заскользил по воде. Он тут лучше всех плавал. Но сейчас болтовня о спасении, дурацкая трепотня о спасении его разозлила и не утешали даже зеленая глубь и золотое, дробное солнце. Он не стал играть с ребятами, ровно прогреб под Саймоном и, блестя и струясь, как тюлень, вылез полежать на другой стороне. Этот нелепый Хрюша подался туда же, но Ральф лег на живот и притворился, будто его не заметил. Мираж исчез, и Ральф хмуро кинул взглядом по тугой и синей черте горизонта.

Через секунду он был на ногах, он орал:

— Дым! Дым!

Саймон сел было прямо в воде и, конечно, захлебнулся; Морис, собиравшийся нырнуть, качнулся на пятках, метнулся к площадке, свернул, бросился на траву под пальмы и на всякий случай стал натягивать свои рваные шорты.

Ральф стоял, одной рукой он придерживал волосы, другую сжал в кулак. Саймон выбирался из воды. Хрюша тер очки об шорты и косился на море. Морис совал обе ноги в одну штанину. Только Ральф не шевелился.

— Дыма не видать, — протянул с сомнением Хрюша. — Дыма не видать. Где он у тебя, дым этот, а, Ральф?

Ральф молчал. Он теперь обеими руками зажал лоб, чтоб в глаза не лезли волосы. Весь подался вперед, и соль уже выбеливала ему тело.

— Где ж корабль, а, Ральф?

Саймон стал рядом и смотрел на горизонт из-за плеча Ральфа. Штаны Мориса вздохнули и треснули, он скинул их, побежал за деревья и тотчас вернулся.

Дым был — плотный узелок над горизонтом, и узелок этот тихо-тихо разматывался. Под ним была точка — наверно, труба. Ральф, весь белый, бормотал:

— Они увидят наш дым.

Хрюша наконец-то смотрел куда нужно:

— Его почти что не видать.

Он оглянулся и посмотрел на гору. Ральф впился взглядом в корабль. Лицо было уже не такое белое. Саймон стоял рядом и молчал.

— Я, конечно, плохо вижу, — сказал Хрюша. — Но наш дым-то, он у нас есть или нету его?

Ральф только дернулся, не отрываясь от корабля.

— Где наш-то дым?

Подбежал Морис, он тоже уставился на море. Саймон и Хрюша смотрели на гору. Хрюша сморщился, а Саймон заорал, как будто больно ударился:

— Ральф! Ральф!

Голос был такой, что Ральфа завертело на песке.

— Вы мне скажите, — изнемогал Хрюша. — Есть там сигнал?

Ральф глянул на тающий дым над горизонтом, потом снова на гору.

— Ральф, ну Ральф же! Есть там сигнал?

Саймон робко потянулся рукой к Ральфу; но Ральф уже бежал, взметая брызги, он пронесся по отмели, по белому, каленому песку, под пальмы. Через секунду он сражался с кустами, которыми уже заросла просека. Саймон побежал следом, за ним Морис. Хрюша все орал:

— Ральф! Ральф!

Потом он тоже побежал и, взбираясь на террасу, споткнулся о сброшенные Морисом шорты. Позади, за четверыми мальчиками, медленно скользил по горизонту дымок; а на берегу Генри и Джонни швыряли песком в глаза Персивалю, и снова тот уныло хныкал; и все трое не ведали о переполохе.

Одолев просеку, Ральф совсем запыхался и только и мог что выругаться. Он нещадно кидался беззащитно голым телом на шипы и весь окровавился. У крутого подъема, уже на гору; он запнулся. Морис был сзади, всего в нескольких ярдах.

— Хрюшины очки! — крикнул Ральф. — Если костер погас…

Он смолк и покачнулся. Хрюша еще ковылял по берегу, еле видный отсюда. Ральф глянул на горизонт, потом опять на гору. Может, лучше сперва взять у Хрюши очки? Или корабль уйдет? Но вдруг они взберутся, а огонь погас, и стой тогда и смотри, как плетется Хрюша, а корабль исчезает за горизонтом? И в последней крайности, не зная, на что решиться, Ральф крикнул:

— Господи! Ох! Господи!

Саймон, задыхаясь, продирался сквозь кусты. Ему свело лицо. Ральф карабкался вверх, провожая бешеным взглядом исчезающий дымный жгутик.

Костер погас. Они это поняли сразу. Они это знали уже там, внизу, когда их поманил родной дым. Костер совсем погас, не дымился, остыл; дежурные ушли. Рядом наготове лежало бесполезное топливо.

Ральф оглянулся на море. Снова чужой и пустой — только смутный след от дыма — вытянулся горизонт. Ральф, спотыкаясь, бежал вдоль скал, отшатывался от красного обрыва и кричал кораблю:

— Вернитесь! Вернитесь!

Он метался по краю обрыва, не отворачивая лица от моря, и как сумасшедший звал:

— Вернитесь! Вернитесь!

Подоспели Саймон и Морис. Ральф смотрел на них не мигая. Саймон отвернулся, утирая щеки. Ральф выпалил ужасное — хуже он не знал — слово:

— Сволочи! Погубили костер.

Он скользнул глазами вдоль чужого склона. Хрюша наконец вскарабкался, он задыхался, и он хныкал, как малыш. Вдруг Ральф сжал кулаки и ужасно покраснел. Взгляд вперился в одну точку, голос сорвался:

— Вон они.

Процессия двигалась далеко внизу, у самой воды, по розовой осыпи. Кое на ком из мальчиков были черные шапочки, вообще же шли почти нагишом. Дружно поднимали палки вверх, нападая на легкие тропки. Что-то пели, что-то насчет груза, который очень осторожно несли заблудшие близнецы. Джека Ральф различил сразу, даже с такого расстояния; высокий, рыжий, он, разумеется, шел во главе.

Саймон посмотрел на Джека из-за плеча Ральфа, как раньше он смотрел из-за плеча Ральфа на горизонт, и, кажется, испугался. Ральф больше ничего не сказал и ждал, когда они подойдут. Пенье сюда долетало, но даль заглатывала слова. За Джеком шли близнецы и несли на плечах длинную жердь. Кровавая свиная туша свисала с жерди и грузно качалась, когда близнецы спотыкались на неровной дороге. Голова моталась под зияющим горлом и будто вынюхивала дорогу. Вот уже над черным палом забились обрывки песни: «Бей свинью! Глотку режь! Выпусти кровь!»

Но как раз когда они стали разбирать слова, процессия дошла до самой кручи и на минутку песня запнулась. Хрюша хлюпнул носом, и Саймон шикнул на него, будто он громко заговорил в церкви.

Первым на вершине показалось раскрашенное лицо Джека, и он ликуя поднял копье в знак привета.

— Смотри-ка, Ральф. Мы свинью убили. Подкрались… Окружили…

И охотники наперебой:

— Окружили…

— Ка-ак нападем…

— Она визжать…

Свинья качалась между близнецами, роняла черные капли. На лицах близнецов, будто на двоих одна, сияла самозабвенная улыбка. Джека распирало, он не знал, с чего начать. Сначала вместо слов он просто пустился в пляс, но вспомнил о своем достоинстве и застыл, улыбаясь. Заметил у себя на руках кровь, перекосился, поискал, чем бы ее вытереть, вытер об шорты и расхохотался.

Тогда заговорил Ральф:

— Вы бросили костер.

Джек осекся от такой бестактности, но она не могла омрачить его счастья.

— Ничего, новый разведем. Эх, Ральф, был бы ты с нами. Было потрясающе!

Она лягнула близнецов, они шлепнулись…

— Мы ее зажали…

— Я ка-ак на нее…

— А я ей горло перерезал. — Джек сказал это гордо, но все-таки передернулся. — Разреши, Ральф, я твой нож возьму, первую зарубку у себя на рукоятке сделать.

Охотники скакали и трещали. Близнецы все еще улыбались.

— Крови было — жуть! — Джек захохотал и снова передернулся. — Ты бы видел!

— Теперь мы каждый день будем охотиться…

Ральф не двигался, он снова заговорил, севшим голосом:

— Вы бросили костер.

Джека наконец проняло. Он переводил взгляд с близнецов на Ральфа.

— Они нам для охоты были нужны, — сказал он, — а то бы нам ее не окружить. — И он вспыхнул виновато.

— Костер же час или два всего как погас. Новый разведем…

Он заметил разодранную голую кожу Ральфа, хмурое молчание всех четверых. В великодушии счастья ему хотелось всех оделить радостью происшедшего. В голове теснились образы, открытия; открытия, которые они сделали, когда зажали бьющуюся свинью, перехитрили живую тварь, покорили своей воле, а потом долго, жадно, как пьют в жару, отнимали у нее жизнь.

— Крови было!

И он широко развел руки в стороны.

Притихшие охотники снова оживились. Ральф смахнул волосы со лба. Другой рукой показал на пустой горизонт. Голос был такой громкий и злой, что все сразу стихли:

— Там был корабль.

Джек сразу понял, что это означает, и не выдержал взгляда Ральфа. Нагнулся, положил руку на свиную тушу, взялся за нож. Ральф сжал кулак, и голос у него дрогнул:

— Был корабль. Там. Ты обещал следить за костром, а он из-за тебя погас.

И шагнул к Джеку. Тот уже смотрел ему в лицо.

— Они бы нас заметили. Мы бы домой поехали.

Этого Хрюша не снес, от горя он позабыл о всякой робости. Он завопил:

— А ты, Джек Меридью, все со своей этой кровью! Со своей охотой! Мы бы домой поехали!

Ральф отстранил Хрюшу.

— Тут я главный. И ты должен исполнять, что я скажу. А ты только говорить умеешь. Ты даже шалаши строить не можешь. Тебе бы все охотиться, а костер погас.

Он отвернулся и на секунду умолк. Потом голос у него опять чуть не сорвался:

— Был корабль….

Один из охотников, который поменьше, расплакался. До всех уже доходила ужасная истина. Джек, ковырявший ножом тушу, весь покраснел:

— Работа большая. Нам все были нужны.

Ральф повернулся:

— Кончили бы шалаши, и были бы у тебя все. Так нет, тебе лишь бы охотиться…

— Нам мясо нужно.

Джек выпрямился. С ножа капала кровь. Двое мальчиков стояли лицом к лицу. Сверкающий мир охоты, следопытства, ловкости и злого буйства. И мир настойчивой тоски и недоумевающего рассудка. Джек переложил нож в левую руку и размазал кровь по лбу, сдвигая налипшую прядь.

Хрюша опять завел:

— Все из-за тебя. Обещал следить за дымом…

Такое от Хрюши да еще под всхлипы кое-кого из охотников вывело Джека из себя. В синих глазах метнулась ярость. Он шагнул, с облегчением размахнулся и ткнул Хрюшу в живот кулаком. Тот хрюкнул и сел. Джек стоял над ним. Голос у него исказился от унижения:

— А этого не хочешь? Что — съел? Жирняй!

Ральф шагнул к ним, и Джек съездил Хрюшу по голове. Очки упали, звякнули об камни. Хрюша заорал в ужасе:

— Мои очки!

Он ползал на четвереньках, шарил по камням, но Саймон опередил его и подал ему очки. На вершине горы крылато кружили и бились, раздирая Саймона, страсти.

— Одно стекло разбито.

Хрюша схватил очки и надел. Он злобно смотрел на Джека.

— Я не могу без очок. Я одноглазый теперь. Ты дождешься!

Джек двинулся на Хрюшу, тот уклонился, перелез через большой камень и спасся за ним. Высунулся и сверкнул уцелевшим стеклом на Джека:

— Я не могу без очок! Ты дождешься!

Джек изобразил и позу и вой:

— Без очо-о-к, дождесся!

Сам Хрюша и представление Джека были до того уморительны, что охотники прыснули. Джек ободрился. Он сделал еще несколько шажков раскорякой, и все зашлись от хохота. Даже у Ральфа дрогнули губы, но он тотчас же разозлился на себя. И почти шепнул:

— Это подлость.

Джек вздрогнул, перестал кривляться, постоял, посмотрел на Ральфа. И выкрикнул:

— Ну ладно! Ладно!

Он оглядывал Хрюшу, Ральфа, охотников.

— Правда, это нехорошо. Ну, насчет костра… Вот, значит… я…

И — с оттяжкой:

— Прошу меня извинить.

Охотники отозвались на красивый жест восхищенным гулом. Они давали понять, что Джек молодец, что от своего великодушного извинения он только выгадал, тогда как Ральф каким-то образом прогадал. И теперь от него ждали достойного ответа.

Ничего, ничего такого Ральф не мог из себя выдавить. Джек действительно ловко выкрутился, но Ральфа он только еще больше разозлил. Костер погас, корабль ушел. Неужели им этого мало? Какой уж достойный ответ, он не мог совладать со злостью:

— Это подлость.

Над вершиной горы сгустилось молчанье. Взгляд Джеку застлала муть и прошла.

Последнее слово осталось за Ральфом. Он буркнул:

— Ладно. Разжигайте костер.

Наконец можно было заняться делом, и всем полегчало.

Ральф больше ничего не говорил, не делал, он стоял и смотрел на золу под ногами. Джек очень шумел. Отдавал приказы, пел, свистел, бросал фразы молчащему Ральфу, фразы, не требовавшие ответа и потому не приглашавшие к перепалке; а Ральф все молчал. Никто, даже Джек, не рискнул попросить, чтоб он сдвинулся, и в конце концов костер стали складывать ярдах в трех от него, на куда менее удобном месте. Так Ральф утвердил свое главенство, и не придумал бы лучшего способа, если б хоть целую неделю ломал над этим голову. Перед оружием, столь непонятным и неодолимым, Джек пасовал и безотчетно кипел. К тому времени, когда костер сложили, их разделял высокий барьер.

Когда осталось только зажечь, снова была напряженная минута. Джек нерешительно мешкал. И вот, к его изумлению, Ральф подошел к Хрюше и снял с него очки. Ральф и сам не заметил, как между ним и Джеком вновь закрепилась треснувшая было нить.

— Давай я.

— Нет, я сам.

Хрюша стоял за Ральфом, утопая в море ополоумевших красок, а тот, на коленках, направлял зайчика. Как только огонь вспыхнул, Хрюша сразу протянул руку и схватил свои очки. Непобедимо лиловые, красные, желтые цветы ошарашивали их красотой, и всем стало не до враждебности. Снова они сделались мальчиками вокруг бивачного костра, и даже Ральф с Хрюшей почти влились в кружок. Скоро все побежали за валежником, а Джек разделывал тушу. Сперва хотели всю тушу зажарить прямо на жерди, но ничего не вышло, жердь сразу сгорела. Тогда сообразили натыкать куски мяса на ветки и совали в огонь; но и так самим приходилось хорошенько поджариваться.

У Ральфа текли слюнки. Он думал отказаться от мяса, но долгая диета из фруктов, орехов да кое-когда то рыбы, то краба сломила его выдержку. Он схватил кусок недожаренного мяса и накинулся на него, как волк.

У Хрюши тоже текли слюнки, он сказал.

— А мне?

Джек собирался потомить его неизвестностью, чтоб показать свою власть; невыдержанный Хрюша сам нарывался на жестокость.

— Ты не охотился.

— Ральф тоже, — зашелся Хрюша. — И Саймон. — И он подытожил: — В крабе небось не больно много мяса поешь.

Ральф поежился. Саймон, сидевший между Хрюшей и близнецами, обтер рот, сунул свой кусок Хрюше за камень, и тот его схватил. Близнецы фыркнули, а Саймон потупился от стыда.

Тут Джек вскочил, откромсал большущий кусок мяса и швырнул к ногам Саймона.

— На! Жри, тебе говорят!

Он буравил Саймона взглядом.

— Ну!

Он закружился в центре кружка ошарашенных мальчиков.

— Я вам мясо добыл!

Вся досада, все несчетные стыдные обиды вылились в первозданной пугающей вспышке.

— Я раскрасил лицо… Я подкрался… Ну и жрите… А я…

На вершине горы молчанье густело, густело, пока не стало слышно, как трещит огонь и, жарясь, шипит мясо. Джек огляделся, ища сочувствия, но встретил одну почтительность. Ральф стоял на пепелище сигнального огня с мясом в руках и молчал.

Наконец молчанье нарушил Морис. Он обратился к единственной теме, которая могла объединить всех:

— А вы ее где нашли?

Роджер кивнул на чужой склон.

— Там они были. У моря…

Джек уже оправился. Он сам хотел рассказывать. Он перебил Роджера:

— Мы залегли вокруг. Я подкрался на четвереньках. Копья ее не брали, без зазубрин потому что. Свинья побежала и как завизжит…

— Потом обратно, попала в кольцо, кровь хлещет. ..

Мальчики трещали наперебой, радостно, взахлеб:

— Мы ее зажали в кольцо…

От первого же удара у свиньи отнялись задние ноги, так что легко было зажать ее и добивать, добивать…

— А я ей горло перерезал.

Близнецы, со своей вечной обоеликой улыбкой, вскочили и стали плясать один вокруг другого. И вот плясали уже все, все визжали в подражание издыхающей свинье, кричали:

— По черепушке ее!

— По пятачку!

Морис с визгом вбежал в центр круга, изображая свинью; охотники, продолжая кружить, изображали убийство. Они танцевали, они пели.

— Бей свинью! Глотку режь! Добивай!

Ральф смотрел на них, ему было и завидно, и противно. Он выждал, пока они угомонились, пока замолкли последние отзвуки песни, и только тогда заговорил.

— Я созываю собрание.

Все по очереди замирали и обращали к нему лица.

— Собранье. Я объявляю сбор, хотя нам, может, придется сидеть в темноте. Идите на площадку. Как только я протрублю в рог. Сейчас же.

Повернулся и пошел вниз.


Пользователь, раз уж ты добрался до этой строки, ты нашёл тут что-то интересное или полезное для себя. Надеюсь, ты просматривал сайт в браузере Firefox, который один правильно отражает формулы, встречающиеся на страницах. Если тебе понравился контент, помоги сайту материально. Отключи, пожалуйста, блокираторы рекламы и нажми на пару баннеров вверху страницы. Это тебе ничего не будет стоить, увидишь ты только то, что уже искал или ищешь, а сайту ты поможешь оставаться на плаву.

%d0%a0%d0%b0%d1%81%d0%ba%d1%80%d0%b0%d1%88%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d0%be%d0%b5 %d0%bb%d0%b8%d1%86%d0%be PNG образ | Векторы и PSD-файлы

  • Мемфис дизайн геометрические фигуры узоры мода 80 90 х годов

    4167*4167

  • Мемфис шаблон 80 х 90 х годов стилей фона векторные иллюстрации

    4167*4167

  • диего марадона d10s

    1875*1875

  • три группы 3d реалистичное декоративное яйцо с золотым цветом на гнезде bd с золотым всплеском текстовый баннер

    5000*5000

  • непрерывный рисунок одной линии старого телефона винтаж 80 х 90 х годов стиль вектор ретро дизайн минимализм с цветом

    3967*3967

  • 3d номер 80 золотая роскошь

    5000*5000

  • Элемент мазка кистью флаг Бангладеш

    5000*5000

  • Ручная роспись борода ба zihu большая борода

    1200*1200

  • кошка ретро красочные иллюстрации

    5000*5000

  • поп арт 80 х патч стикер

    3508*2480

  • Сделано в 1989 году ограниченным тиражом типография премиум футболка дизайн вектор

    5000*5000

  • поп арт 80 х патч стикер

    2292*2293

  • ретро дизайн футболки

    4000*4000

  • набор векторных продаж этикетки

    800*800

  • естественный цвет bb крем цвета

    1200*1200

  • схема бд электронный компонент технологии принципиальная схема технологическая линия

    2000*2000

  • губы жвачки

    1200*1200

  • все радужные цвета морщинистый фольги

    1200*1200

  • green environmental protection pattern garbage can be recycled green clean

    2000*2000

  • Мемфис бесшовные модели 80 х 90 х стилей

    4167*4167

  • аудиокассета изолированные вектор старая музыка ретро плеер ретро музыка аудиокассета 80 х пустой микс

    5000*5000

  • глюк числа 88 вектор на прозрачном фоне

    1200*1200

  • Валентина мега распродажа 80 процентов предложение изолированы на розовой квадратной форме фона текст продвижение этикетка продукта

    1200*1200

  • Саудовская Аравия день независимости флаг вектор шаблон дизайн иллюстрация Саудовская Аравия Национальный день Саудовская Аравия Национальный день

    4083*4083

  • 80 летний юбилей дизайн шаблона векторные иллюстрации

    4083*4083

  • милая ретро девушка 80 х 90 х годов

    800*800

  • набор векторных продаж этикетки

    800*800

  • рисованной радио 80 х

    1200*1200

  • 80 основных форм силуэта

    5000*5000

  • диско дизайн в стиле ретро 80 х неон

    5556*5556

  • be careful to slip fall warning sign carefully

    2500*2775

  • лев крутые ретро очки векторная иллюстрация король лев

    5000*5000

  • Плакат для вечеринки в стиле ретро 80 х

    1200*1200

  • мемфис бесшовной схеме 80s 90 все стили

    4167*4167

  • поп арт 80 х патч стикер

    3508*2480

  • Неоновый эффект 80 х годов Ретро вечеринка арт дизайн

    1200*1200

  • ретро стиль 80 х годов диско дизайн неон плакат

    5556*5556

  • 3d модель надувной подушки bb cream

    2500*2500

  • Мода стерео ретро эффект 80 х годов тема искусства слово

    1200*1200

  • цвет перо на воздушной подушке bb крем трехмерный элемент

    1200*1200

  • Диско вечеринка в стиле ретро 80 х art word design

    1200*1200

  • Ретро мода неоновый эффект 80 х тема художественное слово

    1200*1200

  • blue series frame color can be changed text box streamer

    1024*1369

  • в эти выходные только мега продажи баннер скидки до 80 с

    10418*10418

  • пример с австралией праздник плакат или баннер

    1200*1200

  • Мемфис бесшовные модели 80 х 90 х стилей

    4167*4167

  • Ретро музыка вечеринка 80 современный стиль искусства слова

    1200*1200

  • Красивая розовая и безупречная воздушная подушка bb крем косметика постер розовый красивый розовый Нет времени На воздушной

    3240*4320

  • Косметический bb Крем Дизайн Плаката косметический Косметика постер Реклама косметики Плакат

    3240*4320

  • prohibited use mobile phone illustration can not be used

    2048*2048

    • Раскрашенные лица, сюжет, премьеры, награды и номинации кинофестивалей

    Русское названиеРаскрашенные лица
    Оригинальное названиеPainted Facesen
    ПодписьМастер Ю прощается с учениками
    Жанрдрама
    биопик
    Продюсер
    СценаристАлекс Ло
    АктёрыСаммо Хун
    Чжэн Пэйпэй
    ОператорДэвид Чун
    КомпозиторЛоуэлл Ло
    КомпанияGolden Harvest
    Shaw Brothers
    Сборы14,73 млн $HK
    СтранаГонконг (кинематограф)
    Языккантонский
    Время100 мин
    Год1988
    imdb_id0095937

    «Раскрашенные лица» (, enPainted Faces) — гонконгский драматический биографический фильм . Фильм рассказывает о Школе Пекинской Оперы, основанной , о нем самом и его учениках, среди которых были такие будущие звезды гонконгского кинематографа как Джеки Чан, Саммо Хун, Юэнь Бяо и другие.

    Сюжет

    Действие фильма разворачивается в 60-х годах двадцатого века. Мастер Ю обучает своих учеников искусству Пекинской оперы для выступления на сцене. Фильм начинается с того, что в школу зачисляется новый ученик по имени Чан Кунсан (в будущем ставший звездой гонконгского кинематографа Джеки Чаном). Все дни он, как и его новые друзья-братья по оперному искусству, проводят в тренировках, часами стоят на руках, обучаются акробатике, а также актерскому мастерству и пению.

    В новую актерскую труппу для выступлений мастер Ю отбирает 7 лучших учеников, среди которых оказыкаются Кунсан (получивший прозвище «Носатый»), Саммо и Юэнь Бяо. Первое ихвыступление проходит неудачно; всё представление они буквально спотыкались на ровном месте, а Юэнь Бяо так и вообще уснул, пропустив свой выход на сцену. В наказание Мастер Ю лишил своих учеников ужина, а позже выпорол их, поймав их пробирающимися ночью на кухню. Прошло несколько лет, мальчики подросли, и тперь их выступления проходят успешно.

    крутой отжиг, тусилово, маски, раскрашенные лица, толпа зомби, клоуны, медсестеры, монашеки, кони, девочка дарт вейдер, биттлджус, джой джордисон, парень в м…Все видео

    В какой-то момент популярность пекинской оперы падает, и мастеру Ю приходится закрыть школу. Перед прощанием ученики говорят своему мастеру, что решили работать на киностудии и посвятить этому делу всю свою жизнь, как когда-то мастер Ю отдал всю свою жизнь Пекинской опере.

    Премьеры

    • 16 сентября 1988 — международный кинофестиваль в Торонто (Канада).
    • 10 ноября 1988 — премьера в Гонконге.
    • 12 октября 1990 — премьера в Швеции.
    • 22 февраля 1992 — премьера в Японии.

    Награды и номинации кинофестивалей

    35-й Азиатско-тихоокеанский кинофестиваль (1988)

    • Приз за лучшую мужскую роль — Саммо Хун

    ‘27-й ‘ (1988) на официальном сайте кинофестиваля.

    • Приз за лучший художественный фильм
    • Приз за лучший сценарий — Алекс Ло, Мэйбл Чён
    • Приз за лучшую операторскую работу — Дэвид Чун
    • Приз за лучший монтаж — Ю Тунь, Кхуон Чилён
    • Приз за лучшую музыку к фильму — Лоуэлл Ло
    • Приз за лучшие звуковые эффекты — Shaw Bros. Recording Studio, Golden Studios Ltd.
    • Номинация в категории «Лучшая мужская роль» (Саммо Хун)
    • Номинация в категории «Лучшая мужская роль второго плана» ()

    25-й Международный кинофестиваль в Чикаго (1989)

    • «Серебряный Хьюго» за лучший дебютный художественный фильм

    8-я церемония награждения Hong Kong Film Awards (1989)

    Раскрашенные лица: вечный перформанс художника и его образа

    Сергей Параджанов. Автопортрет в Стамбуле. 1989. Фрагмент / Музей Сергея Параджанова

    Созданный в 2009 году Международный фестиваль искусств «Дягилев. P. S.», помимо гастролей звезд современного балета и премьер лучших трупп России, каждый раз интересен и своими художественными выставками. Проект этого года — «ОбличьЯ. Больше чем реальность» — посвящен театру, хореографии, перформансу, тому, как художники представляли себя в разных обличьях и костюмах, а также пересечению современных практик с народными традициями ряженых и язычества.

    Своеобразный мост от одного к другому авторы выставки выстраивают, начиная с эстетики авангарда начала XX века и футуризма, отказавшегося от классических традиций в искусстве и обратившего свой взгляд к народному творчеству и архаике, двигаясь к языческим праздникам с их ритуалами переодевания и раскраской лиц. Поэтому отдельное место в экспозиции займут цилиндр и лоскут знаменитой желтой кофты Владимира Маяковского, страницы из журнала «Аргус» 1913 года с футуристическим манифестом «Почему мы разукрашиваемся» и фотографии самих участников движения с раскрашенными лицами.

    Далее тема подхватывается образами из произведений классиков авангарда: Давида Бурлюка, Наталии Гончаровой, Михаила Ларионова, Казимира Малевича, Ольги Розановой и Владимира Татлина.

    И все это — на фоне постоянной экспозиции в интерьерах Шереметевского дворца, в соседстве с историческими костюмами и масками из собрания Российского этнографического музея.

    Далее тему продолжают российские художники и авангардные модельеры 1980–1990-х. Это Гарик Асса, Андрей Бартенев, Сергей Курехин, Владислав Мамышев-Монро, Сергей Параджанов, Александр Петлюра и Гоша Острецов, своими автопортретами в разных обличьях, перформансами и переодеваниями подтверждающие: образы, которые придумывает и в которые перевоплощается художник, неисчерпаемы.

    Удивительно, как все эти разновременные артефакты, виды и жанры творчества неожиданно рифмуются друг с другом, вступают в диалог, лишний раз подтверждая идею, почему в «театре повседневности» творческому «я» только одного обличья недостаточно.  

    Шереметевский дворец
    ОбличьЯ. Больше чем реальность
    25 ноября – 12 декабря

    Раскрашенных лиц (ТВ, 1992)

    1 номинация. Посмотреть другие награды » Узнать больше

    Больше похоже на это


    Драма

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 6.8/10 Икс

    Офицер полиции Дирк Хендрикс подает заявление об амнистии в отношении Алекса Мпондо, члена парламента Южной Африки, который не может вспомнить пытки, которым он когда-то подвергался в качестве пленного политического активиста. Тем временем адвокат южноафриканского происхождения Сара Баркант возвращается на свою родину, чтобы представлять Мпондо, а также Стива Сизела, друга Мпондо, который был арестован вместе с ним и никогда больше о нем не слышал.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Джейми Бартлетт, Хилари Суонк, Иэн Робертс


    биография | Драма | Спорт

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7.5/10 Икс

    История скандального 44-дневного правления Брайана Клафа тренером английского футбольного клуба Leeds United.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Колм Мини, Генри Гудман, Дэвид Ропер


    биография | Преступление | Драма

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7. 6/10 Икс

    Портрет лорда Лонгфорда, неутомимого британского активиста, чьи противоречивые убеждения часто приводили к яростным политическим спорам и личным конфликтам.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Ли Бордман, Джим Бродбент, Там Дин Берн


    биография | Драма | История

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7.9/10 Икс

    Мини-сериал о общественной и частной жизни поздних лет королевы Елизаветы I.

    Звезды: Хелен Миррен, Хью Дэнси, Тоби Джонс


    Преступление | Драма | Триллер

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 8. 2/10 Икс

    Расследование суперинтенданта Джейн Теннисон (Дама Хелен Миррен) убийства боснийской беженки приводит ее к одному или, возможно, двум сербским военным преступникам, решившим заставить замолчать последнего свидетеля резни десятилетней давности.

    Звезды: Хелен Миррен, Лиам Каннингем, Олег Меньшиков


    биография | Драма | История

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 8/10 Икс

    История короля Георга VI, его импровизированного восхождения на трон Британской империи в 1936 году и логопеда, который помог неуверенному монарху преодолеть его заикание.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Колин Ферт, Джеффри Раш, Хелена Бонэм Картер


    биография | Драма | История

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 8.5/10 Икс

    Жизнь одного из отцов-основателей США, их второго президента и его роль в первые 50 лет жизни страны.

    Звезды: Пол Джаматти, Лаура Линни, Джон Доссет


    биография | Драма | Романтика

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7. 1/10 Икс

    Выдуманная история любви, навеянная жизнями датских художников Лили Эльбе и Герды Вегенер. Брак и работа Лили и Герды развиваются по мере того, как они проходят революционный путь Лили в качестве пионера трансгендеров.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Эдди Редмэйн, Алисия Викандер, Эмбер Херд


    Драма | История | Музыкальный

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7.6/10 Икс

    Во Франции 19-го века Жан Вальжан, за которым в течение десятилетий охотился безжалостный полицейский Жавер после нарушения условно-досрочного освобождения, соглашается заботиться о дочери фабричного рабочего. Решение навсегда меняет их жизнь.

    Директор: Том Хупер

    Звезды: Хью Джекман, Рассел Кроу, Энн Хэтэуэй


    Комедия

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 8.1/10 Икс

    Брайан из Назарета родился в первое Рождество в хлеву по соседству с Иисусом Христом и всю свою жизнь ошибочно принимают за мессию.

    Директор: Терри Джонс

    Звезды: Грэм Чепмен, Джон Клиз, Майкл Пэйлин


    Комедия | Драма | Фантазия

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 7. 7/10 Икс

    Кукольник обнаруживает портал, ведущий буквально в голову кинозвезды Джона Малковича.

    Директор: Спайк Джонз

    Звезды: Джон Кьюсак, Кэмерон Диаз, Кэтрин Кинер

    Редактировать

    Сюжетная линия

    Когда дело касается жизни, художника пугает собственная картина.

    Краткое содержание сюжета | Добавить резюме Редактировать

    Знаете ли вы?

    Общая информация
    На макияж некоторых персонажей ушло несколько часов. Узнать больше »

    Часто задаваемые вопросы

    Этот FAQ пуст. Добавьте первый вопрос. Редактировать

    Детали

    Дата выпуска:
    2 июля 1992 г. (Великобритания) Узнать больше »
    Также известен как:
    Раскрашенные лица Узнать больше »
    Редактировать

    Касса

    Бюджет:
    8000 фунтов стерлингов (по оценкам)

    Подробнее об IMDbPro »

    Кредиты компании

    Технические характеристики

    Время выполнения:

    См. Полные технические характеристики »

    раскрашенных лиц — обзор фильма

    1988 Режиссер Алекс Ло.В главных ролях Само Хунг, Ченг Пей-Пей, ​​Лам Чин-Ин.
    ПЕРЕСМОТРЕН Марк Савлов, пт, 6 августа 1993 г.

    Это 1962 год, и мальчик попадает в таинственный экзотический мир Пекинской оперной академии мастера Ю. Связанный контрактом, по которому он является не более чем наемным слугой — а зарплата его семьи идет прямо Мастеру Ю на время его обучения — мальчик проведет следующие десять лет своей жизни, изучая сложное, физически требовательное искусство. из многовековой Пекинской оперы.Его сверстники бесцеремонно окрестили его «Маленьким Большим Носом», на самом деле это очень молодой Джеки Чан. Вместе с другими гонконгскими светилами боевиков / комедий Само Хунгом и Юэном Бяо, Чан провел свою юность в составе оперной труппы Мастера Ю «Семь маленьких удач», приобретая, так сказать, навыки оплаты счетов, физическое мастерство и актерские способности, которые сделали его и его соотечественников одними из самых поразительно физических актеров, которых когда-либо видели. Само Хунг изображает своего бывшего учителя Ю, в то время как мы видим, как трое мальчиков проходят суровые ежедневные тренировки и ранние панические театральные выходки, которые сделают их мастерами в их собственных правах.Иногда слишком легко приравнять современное гонконгское кино к кровавым перестрелкам Джона Ву или ярким, жестоким очкам кунг-фу Цуй Харка; Раскрашенные лица больше обязан ранним исследованиям Трюффо мальчиков школьного возраста и их испытаниям — 400 ударов на кантонском диалекте? Не совсем так, но натяжка вряд ли так смешна, как может показаться. Фильм Ло также поднимает тему «вестернизации» гонконгского общества середины шестидесятых, когда мальчики увлекались модой Beatles и Teddy Boy, брюками-клешами и всем остальным.Несмотря на то, что фильм немного отстает во второй половине (и чем больше я думаю об этом, тем меньше уместной жалобы, которая на самом деле является), Painted Faces остается очаровательным, великолепно освещенным фрагментом истории Гонконга, и конечно, тот, от которого не должен упустить ни один фанат Джеки Чана / Само Хун / Юэнь Бяо.

    Примечание для читателей: Bold и без цензуры, Austin Chronicle был независимым источником новостей Остина на протяжении почти 40 лет, отражая политические и экологические проблемы сообщества и поддерживая его активную культурную жизнь.Сейчас, более чем когда-либо, нам нужна ваша поддержка, чтобы продолжать снабжать Остин независимой, свободной прессой. Если для вас важны реальные новости, подумайте о том, чтобы сделать пожертвование в размере 5, 10 долларов или того, что вы можете себе позволить, чтобы наша журналистика оставалась на высоте.

    Поддержка Хроника