Мрачная эстетика: †Мрачная эстетика† — Трикки — тесты для девочек
Горы трупов, реалистичная кровь и мрачная эстетика — инсайдер поделился подробностями Diablo IV | Страница #3
Несколько часов назад на сайте Reddit появилась утечка первой информации о создающейся силами компании Blizzard ролевой игре Diablo IV, анонс которой, как ожидается, состоится завтра на фестивале BlizzCon 2019.
Согласно опубликованным данным, четвертая часть Diablo вернется к более мрачной, жестокой и кровавой эстетике — никаких ярких и располагающих к себе локаций больше не будет. Среди игровых уровней можно ждать разнообразные пустоши, усеянные трупами, темные пустыни, туманные болота, охваченные чумой города и жуткие склепы. Помимо всего прочего, масштаб игрового пространства заметно вырос. Так, теперь персонажи могут передвигаться с помощью лошадей, а также, вероятно, и других ездовых существ. Отдельные участки локаций будут предлагать контекстные действия — например, в каких-то местах персонажи смогут карабкаться по стенам. Отдельно отмечаются эффекты крови, которые теперь выглядят значительно более реалистично
В числе классов, которые будут доступны игрокам, сейчас называются три. Первый из них — это Маг, обладающий заклинаниями огня, льда и молнии. Второй класс — знакомый фанатам Варвар, использующий разного рода холодное оружие и атаки ближнего боя. Третьим же классом становится Друид, применяющий как разнообразную элементальную магию, так и имеющий возможность превращаться в зверей, в том числе в медведя или оборотня.
Судя по всему, по духу проект будет идейным наследником Diablo II. Лилит, чье изображение из четвертой части попало в сеть ранее, похоже, станет новой инкарнацией могущественного Диабло. Еще одна заметная отсылка ко второй части — это экран выбора персонажей. Герои, как и в классической игре, сидят перед огнем костра в достаточно мрачной локации, рассказал информатор.
Известный инсайдер игровой индустрии Дэниэль Ахмад вскоре фактически подтвердил правдивость утечки, подметив, что вся представленная в посте информация соотносится с тем, что он лично слышал о Diablo IV.
Ахмад добавил, что готовящаяся игра получается очень достойной — разработчики взяли классический стиль Diablo II, при этом значительно улучшив боевую систему Diablo III, что однозначно придется по нраву фанатам сериала
Читайте также: Анджей Сапковский считает, что сериал The Witcher от Netflix сможет побороться по популярности с «Игрой престолов».
Добавляйтесь в наш Telegram-канал по ссылке или ищите его вручную в поиске по названию gmradost. Там мы публикуем в том числе и то, что не попадает в новостную ленту.
Би-2 представили первый сингл «Пекло» с будущего альбома — Российская газета
Новую песню и клип группа выпустила в день рождения своего лидера, гитариста и вокалиста Шуры Би-2. «Пекло» — необычный трек для «Би-2», постоянно ищущих новый звук и музыкальные идеи. Вот и эта премьера получилась совсем не схожей с их лиричными хитами «Мой рок-н-ролл», «Блюз», «До утра» или драйвовыми и мелодичными «Хипстером» и «Компромиссом».
Мрачноватый электронный звук, нервные гитары, отголоски брейк-бита, гранжа и deep house… А в клипе — эстетика Стэнли Кубрика (вспомните фильм «Сияние»), ночных кошмаров и мрачной, гнетущей атмосферы survival horror…
Солист Лева Би-2 рассказал о том, почему группу теперь потянуло в «Пекло»:
— У этой песни инфернальный характер, но многое объясняет ее основной рефрен «Если ты в пекло, то я за тобой», который сложился в процессе написания музыки. Конечно, творчество сталкеров мрачных уголков подсознания — Мэрилина Мэнсона и Дэвида Боуи «электронного периода» — оказало огромное влияние на нас, но в работе над аранжировкой и звуком мы ни на кого конкретно не ориентировались. Чего не скажешь о клипе, который мы сознательно старались стилизовать под эстетику гранжа 90-х. Режиссер Максим Шишкин, с которым мы работаем впервые, оказался истинным адептом зловещего символизма!
При этом, по словам Левы Би-2, «мрачная эстетика сингла вовсе не означает, что вся новая пластинка будет выдержана в едином стиле…» и «если говорить о настроении грядущего альбома, то оно обещает быть абсолютно непредсказуемым, как и время, в котором мы сейчас живем…»
Название альбома пока не определено, как и дата его выхода. Ожидается, что релиз состоится не раньше 2021 года, поскольку с февраля «Би-2» снова отправляются в очередной всероссийский тур.
Кстати
В сингле «Пекло», помимо титульного еще два трека: ремикс российской электронной группы Mages и новая песня «Мосты» (снова авторства Михаила Карасева), спетая Шурой из Би-2 в дуэте с экс-солисткой проекта «Озеро» Лизой Громовой.
Rammstein и Холокост: провокация сработала | Германия | DW
«Deutschland, Deutschland (Германия)!», — кричит в припеве одноименной песни солист Rammstein Тиль Линдеман (Till Lindemann). И Германия его услышала: за сутки новый видеоклип группы посмотрели 8 миллионов человек. Это первое видео известной немецкой группы с 2012 года, и Rammstein удалось заставить обсуждать и, не в меньшей степени, осуждать его. DW рассказывает, о чем клип и за что его в Германии критикуют.
«Deutschland»: история Германии от Rammstein — в ярких картинках, всего за 9 минут
Добро пожаловать на просмотр двухтысячелетней немецкой истории: вот мы видим битву в Тевтобургском лесу, спустя секунду участники Rammstein — уже в образах партийных функционеров ГДР, еще секундой позже они станут средневековыми рыцарями. Rammstein позаботилась о том, чтобы перемешать и спрессовать хрестоматийные образы разных эпох, выдав их в клиповом, читай — очень быстром ритме.
Обложка сингла «Deutschland» группы Rammstein
Мрачная эстетика, в которой выдержаны сменяющие друг друга кадры, соответствует намерению изобразить немецкую историю прежде всего как историю насилия — жадные до крови средневековые воины, террористы «Фракции Красной Армии» (RAF) из 1970-х, каннибалы, поедающие тело чернокожей актрисы, играющей роль Германии.
Не останутся обиженными любители кинематографических аллюзий. Съемочная команда рассыпала по видеоролику многочисленные синефильские намеки: и на монументальный шедевр Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», и на голливудские «Список Шиндлера» и «Гладиатора», и даже на новый сериал «Вавилон — Берлин», рассказывающий о немецкой столице перед Второй мировой войной.
Скандальная сцена в концлагере
Но скандал вызвала другая сцена: концлагерь, где сначала нацисты убивают переодетых в узников-евреев участников группы, а потом узники мстят нацистам (не обошлось без отсылки к «Бесславным ублюдкам» Тарантино). Но на этом сходство с хорошо продуманным тарантиновским кинополотном заканчивается. Там, где у американца возвращающий жертвам нацистов их человеческое достоинство сюжет, а также праздник синефила, поданный в виде альтернативной версии конца Второй мировой, у Rammstein — ничего. Снято так, словно это лишенный особого контекста такой же эпизод немецкой истории, как и другие, раскритиковал видео в интервью DW профессор Йохаим Треббе (Joachim Trebbe) из Свободного университета Берлина.
Обращение с памятью о жертвах национал-социализма возмутило критиков. Использованием «Холокоста в маркетинговых целях» назвал президент Центрального совета евреев Германии Йозеф Шустер (Josef Schuster) 30-секундный тизер (он появился до выпуска полной версии клипа), где музыканты Rammstein предстали в форме узников концлагеря с удавками на шее.
«Злоупотребление свободой художника«
Свободу художественного самовыражения никто не отменял, но «если видео используется только для провокации и повышения продаж, для создания скандала и привлечения внимания, то это уже переходит грань», заявил уполномоченный по вопросам борьбы с антисемитизмом в правительстве ФРГ Феликс Кляйн (Felix Klein). Клип он назвал «злоупотреблением свободой художника». Директор Фонда Баварских памятников Карл Фреллер (Karl Freller) пригласил музыкантов посетить бывший концлагерь в Дахау, «чтобы на месте проинформировать (их. —
Rammstein в 2005 году на сцене во время церемонии вручения музыкальных премий Echo
В «жажде показать как можно более кровавые сцены немецкой истории» участники коллектива «не останавливаются ни перед чем, включая немецкие концлагеря», негодует по поводу клипа Rammstein вице-президент Международного комитета бывших узников Освенцима Кристоф Хойбнер (Christoph Heubner). У бывших узников такие видео вызывают только стыд и отвращение, отметил Хойбнер, выступая в пятницу, 29 марта, в музее «Аушвиц-Биркенау». Ценность художественной рефлексии о немецкой истории и Германии как родине в этом видео «намного ниже нуля», указал Хойбнер.
«Deutschland» — песня, в которой четко сформулировано двоякое отношение к стране и к тому, что в своем историческом развитии эта страна совершила, так прокомментировал клип для DW профессор Треббе. Но стремление без всяких оговорок поставить эпоху национал-социализма в один ряд с Карлом Великим вполне заслуживает критики, считает Треббе. Тем более когда речь идет о Германии, несущей особую ответственность за сохранение памяти о преступлениях нацистов.
Реакции в СМИ: Попались на провокацию Rammstein?!
Большинство СМИ прохладно или негативно отозвались о новой работе Rammstein, назвав ее «четко спланированной провокацией», «ловушкой». Кто-то посчитал, что в видеоклипе на сингл «Deutschland» группа заметно дистанцировалась от национал-социализма, кто-то — что не очень, но большинство комментаторов сошлись во мнении, что Rammstein, основанная в 1994 году, осталась верна себе в использовании «провокаций как промоакций» и так же, как раньше, не готова нести за них ответственность. От комментариев по поводу их видео участники Rammstein воздерживаются.
А вот за успех нового альбома и концертного тура группы можно не переживать: большинство билетов на 30 предстоящих концертов раскуплены, как, например, в Москве и в Санкт-Петербурге, где Rammstein выступит летом.
Смотрите также:
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1920-е и 1930-е годы: джаз, свинг, регтайм и оперетты
Народные песни до XX века были популярной музыкой в Германии. После Первой мировой войны в Германию, взявшую курс на демократию, пришла любовь ко всему американскому: в городах появились реклама, торговые центры, ночная жизнь. Первым ярким феноменом немецкой поп-музыки стала вокальная группа Comedian Harmonists (1928 — 1935), развлекавшая Берлин хулиганскими текстами и веселыми аранжировками.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1930-е и 1940-е годы: Лили Марлен и патриотические марши
Во время гитлеровской диктатуры музыку американского образца в Германии вытеснили патриотические песни и военные марши. В это время на немецкой эстраде блистала Цара Леандер, а солдаты в окопах Второй мировой, причем не только немецкие, распевали легендарную фронтовую балладу «Лили Марлен» в исполнении Лале Андерсен. На фото: кадр из фильма Райнера Фассбиндера «Лили Марлен».
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1950-е годы: рок-н-ролл
В послевоенные годы, когда из радиоприемников звучала, главным образом, эстрадная музыка стран-победителей, Германия без боя отдалась во власть американскому рок-н-роллу и его «королю». Находясь на службе во Фридберге, Элвис Пресли, конечно, не мог выступать, но помешать ему продолжать заниматься музыкой никто не мог. В Германии он написал свои хиты «One Night» и «Fool Such as I».
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1960-е годы: битломания и легкая музыка
С началом британского музыкального вторжения у немцев по обе стороны Берлинской стены появились свои «ливерпульские четверки». The Rattles из Гамбурга гастролировали с Rolling Stones и выступали на разогреве у настоящих Beatles. В ГДР бит-музыку объявили «западным мусором», но и там были Sputniks, «восточногерманские Битлы». На Западе огромный успех имел оркестр легкой музыки Джеймса Ласта.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1970-е годы: шлягер и электронная музыкак
Вступать в конкуренцию с битловским «yeah, yeah, yeah» было проигрышным делом. Немецкие музыканты, за редким исключением, и не пытались. Популярным жанром стал «шлягер» — эстрадные песни на немецком языке. Голландский «соловей» Хайнтье (фото) растопил сердца всех женщин в Германии своим хитом «Мама». В этом же десятилетие появились Kraftwerk, пионеры электронной музыки и изобретатели техно.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1980-е годы: новая немецкая волна, попса и тяжелый рок
Немецкий нью-вейв вышел из андеграунда и поначалу был жестче британского панка. Затем музыканты и индустрия поняли, что сотрудничество возможно, и субкультура стала флагманом коммерческой поп-музыки. Из самых известных: DAF, Fehlfarben, Einstürzende Neubauten, Trio, Nena, die Toten Hosen. Особняком в этой эпохе стоят Modern Talking, Scorpions и оскандалившиеся Milli Vanilli.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
1990-е годы: техно, хип-хоп, рэп, шлягер, евродэнс
В этом десятилетии популярная музыка в Германии была представлена самыми разными стилями. Вокальная группа из Лейпцига Die Prinzen стала звездной по обе стороны павшей Берлинской стены, девичье хип-хоп трио Tic Tac Toe выпускало платиновые альбомы, Ксавьер Найду задавал тон в соул и R&B, успешно плавила хэппи-хардкор и евродэнс Blümchen. На экспорт шли отлично клубные диджеи и Rammstein.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
2000-е годы: «фабрики звезд» и кумиры подростков
На смену эклектике пришел мейнстрим. Начали плодиться искусственно созданные музыкальные формирования, составленные из участниц и участников телевизионных песенных конкурсов. Первая группа такого рода No Angels выступала на «Евровидении» от Германии. Созданный по старинке Tokio Hotel, основателям которого на момент образования коллектива было от 12 до 14 лет, добился всемирного успеха.
Поп-музыка в Германии: от свинга до техно
2010: на волне успеха
Триумфом Лены на «Евровидении» успехи новой немецкой поп-музыки не закончились. Появился Тим Бендцко, главная по шлягерам Хелена Фишер продолжает собирать стадионы. Из новинок: песенку Die immer lacht диджейский дуэт Stereoact (фото) нашел в YouTube и катапультировал ее в своей аранжировке на самый верх хит-парадов.
Автор: Элла Володина
мрачная эстетика мне по душе
Скандинавские сериалы мгновенно захватили меня своей притягающей атмосферой, не похожей на сериалы других стран. Пасмурная, мрачная, туманная эстетика — в этом что-то есть. С такими сериалами хочется укутаться в плед, наготовить целый термос кофе и затаив дыхание наблюдать за происходящим.
Описание фильмов взято из Кинопоиска
Валькирия
Valkyrien, 2017
Молодой врач по имени Райвен работает в небольшой частной клинике и спасает жизни многим людям. У него нет большого кабинета и социального пакета, поскольку герой занимается не совсем законной деятельностью, а все его пациенты — преступники, которым необходимо как можно реже показываться в обществе. Но почему герой, обладая талантом, пошел работать именно сюда? Всё очень просто: здесь он имеет полную свободу действий и доступ к экспериментам.
Полуночное солнце
Midnight Sun, 2016
Офицер французской полиции Кайна Зади отправляется в Кируну, маленькое шахтерское поселение на севере Швеции, чтобы расследовать жестокое убийство гражданина Франции. Вместе с окружным прокурором из Швеции Андерсом Харнеском им предстоит раскрыть целую серию убийств, в которых оказывается замешана добрая половина всего поселения.
Монстр
Monster, 2017
В мрачной отдалённой местности Северной Норвегии происходит жестокое убийство, а также обнаруживаются массовые захоронения, связывающие воедино старые случаи с пропавшими без вести. Дело поручено специальному следователю Джоэлю Драйеру, прибывшему на место из южной столицы. Напарником ему становится Хедда, женщина-офицер из местной полиции. Разные характеры, методы и прошлое сразу же противопоставляют их друг другу. А когда расследование начинает выходить из-под контроля, оба детектива прибегают к сомнительным ходам, чтобы остаться в деле и защитить свои личные секреты.
Прилив
Springfloden, 2016
Главная героиня сериала — молодая студентка полицейской академии Оливия Рённинг — в качестве учебного задания берет нераскрытое дело: в 1987 году на шведском острове Нордкостер тремя неизвестными была закопана в песок, а затем во время прилива, так называемой сизигии, утоплена беременная девушка, свидетелем убийства оказался девятилетний мальчик.
Расследование вел инспектор Том Стилтон, но улик было слишком мало, поэтому дело застопорилось. Спустя 24 года дочь умершего полицейского Оливия вновь дает ход расследованию, поднимая на поверхность то, что покоилось на дне более двадцати лет, и встречает Тома Стилтона, который изменился до неузнаваемости — потерял работу и стал бездомным. Вместе им предстоит раскрыть тайну загадочного убийства.
Модус
Modus, 2015
Наступает Рождество, и психолог, а в прошлом сотрудница ФБР Ингер Юханне Вик вместе с дочерьми Стиной и Линнеей хотят провести праздники в кругу семьи, но этому не суждено сбыться — Стина оказывается свидетельницей жестокого убийства местной телеведущей, но что хуже всего — убийца заметил ее. Однако Стина, будучи больной аутизмом, еще больше замыкается в себе и никому не рассказывает о том, что видела. Вскоре Ингер Юханне знакомится с Ингваром Нюманном из Национального бюро расследований, который предлагает ей вернуться в полицию — какое-то время назад Ингер ушла из ФБР, решив посвятить себя семье и написать парочку книг, но теперь ее знания и опыт снова могут пригодиться.
Ребекка Мартинссон
Rebecka Martinsson, 2017
Сериал рассказывает об адвокате престижной юридической конторы в Стокгольме, Ребекке Мартинссон. После неожиданной смерти старинного друга она вынуждена вернуться в небольшой городок, где провела детство. Однако Ребекка не узнаёт людей, с которыми выросла — кажется, всех их теперь объединяет какая-то страшная тайна, в которой Мартинссон и предстоит разобраться.
Прежде чем умрём
Innan vi dör, 2017
Деятельность группировки байкеров расследует женщина-детектив, возлюбленный которой пропал после того, как попытался внедриться в эту банду. Попутно главная героиня обнаруживает, что и ее собственный сын, которому она уделяла слишком мало времени, тоже примкнул к преступникам на мотоциклах.
А какие скандинавские сериалы знаете вы? Поделитесь в комментах 🙂
2. Город, в котором меня нет и эстетика мрачного уюта by топ пять аниме приколов
published onВо втором выпуске мы обсуждаем зимний аниме детектив «Город, в котором меня нет» и эстетику мрачного уюта Таймкод: 0:56 детективы, триллеры и ужасы в аниме 4:21 архетипы: третье аниме подряд, в котором есть японки с зависимостью 6:50 как бы мы использовали суперспособность возвращаться назад во времени 8:30 детская беззащитность и контроль за людьми, Психопаспорт 9:25 проводим параллель с датской социальной рекламой 1948 года 10:50 основные идеи 12:19 одиночество меняет сюжет 13:30 офисные сотрудники и чеховское ружье, которое не стреляет 15:00 смотреть это аниме залпом или растягивать на неделю? 16:15 как быстро мы угадали злодея 17:40 сравниваем японский март и самарский март 18:47 проводим параллель с Твин Пикс 19:30 проводим параллель с зимним Адлером и французской литературой 21:10 съемка с квадрокоптера, гоупро и 3D 21:51 почему игра с датами создает напряжение 22:38 что общего с Торадорой и Сакурасо 23:35 Нетфликс адаптация 26:20 почему это аниме полезно посмотреть родителям 27:00 минусы: большие губы у героинь 27:44 вспоминаем Человека муравья и осу 29:00 куда листаются страницы в электронной манге 31:49 СПОЙЛЕРБЛОК 32:31 самые завораживающие моменты 33:30 пыль в глаза и почему она в кайф 34:36 обсуждаем момент с автобусом 35:48 семейные отношения 37:38 многоходовочка в финале 39:34 крутая стратегия поведения в школе 42:10 наши планы на новогодние каникулы 44:18 почему Марьяна хотела перестать смотреть аниме на 1 серии 45:05 почему так круто заходят мрачные и тревожные фильмы 46:10 почему детям полезно читать жестокие сказки *Упоминается короткометражка Карла Дрейера «Они добрались до парома», 1948 год и книга Поля Берна «Лошадь без головы»
- Genre
- Entertainment
«Атмосфера» как фундаментальное понятие новой эстетики.
Гернот Бёме1. Атмосфера
Понятие «атмосфера» не чужое в эстетическом дискурсе. Наоборот, здесь это слово звучит часто, оно — почти неотъемлемая часть вступительных спитчей на открытии выставок, в художественных каталогах и в панегириках, принятая указать на громадную атмосферность произведения, на атмосферный эффект или на еще какой-то другой «атмосферный» тон в работе. По соображению одних, «атмосфера» нужна, чтобы описать что-то неопределённое, выражаемое с трудом, даже если она служит лишь для того, чтобы оттенить отсутствие красноречия у говорящего. Это почти как адорновское «большее», которое также указывает в вызывающей воспоминания, даже напоминания форме на что-то за пределами рационального объяснения и с акцентами, предполагающими, что только так и можно нащупать существенное, эстетически значимое знание. Подобное использование понятия «атмосфера» в эстетических текстах, колеблющееся между замешательством и акцентом, соответствует его использованию в политическом дискурсе. Здесь, очевидно, всё так же зависит от атмосферы, в которой что-либо происходит и где улучшение состояния политической среды — самая важная вещь.
С другой стороны, отчёт, подобный тому, что переговоры прошли в «хорошей атмосфере» или привели «к улучшению атмосферы», — лишь эвфемистическая версия факта, что, в общем-то, ни к каким результатам встреча не привела. Такая расплывчатость в использовании выражения «атмосфера» в эстетическом и политическом дискурсах проистекает из его использования в повседневной речи, которая во многих отношениях гораздо более точна и конкретна. Здесь выражение «атмосферный» применяется к людям, к пространству, к пейзажам. Кто-то скажет о безмятежной атмосфере весеннего утра или атмосфере уюта в саду. Войдя в комнату, мы можем почувствовать себя погруженными в дружескую атмосферу или, наоборот, охваченными напряженной атмосферой. Мы можем сказать о человеке, что он излучает располагающую к себе атмосферу; о мужчине и женщине, что между ними есть некая эротическая атмосфера. Как и ранее, здесь атмосфера указывает на то, что в некотором смысле невыразимо, расплывчато, но уж точно не содержит неопределенностей относительно своего характера. Напротив, в нашем распоряжении богатый словарь для характеризации атмосферы, будь она спокойная, меланхоличная, тягостная, воодушевляющая, менторская, располагающая, эротическая и т.д. Атмосферы остаются неопределенными прежде всего в отношении их онтологического статуса. Мы не уверены, стоит ли относить их к объектам или к элементам среды, из которых они исходят, или к субъектам, которые испытывают их на себе. Мы также не уверены, где, собственно, атмосферы находятся. Кажется, что они, словно туман, заполняют пространство определенным тоном ощущений. Частое, но довольно стесненное использование выражения «атмосфера» в эстетическом дискурсе приводит некоторых к заключению, что оно отсылает к чему-то, что релевантно чувственному опыту, но чью структуру и артикуляцию ещё предстоит выработать. Мои вступительные замечания показывают, что введение об «атмосфере» как концепте в эстетике стоит связать с повседневными различиями между атмосферами разных характеров. Атмосфера лишь начала своё становление в качестве концепта, однако, мы преуспеем в этом процессе больше, если определим особенный промежуточный статус атмосферы между субъектом и объектом.
2. Новая эстетика
Впервые я упомянул новую эстетику в моей книге «Fur eine ökologische Naturästhetik» (1989). Название истолковали неверно — как фундаментальную экологию или органицизм. Действительно, одной из целей моей книги было посмотреть на вопросы экологии с позиции эстетики. Действительно, в этой книге всё, что мы воспринимаем, зовётся формой подпитки, а эстетическая природа становится нашей главной целью. Мой призыв, однако, идёт куда дальше. Я цитировал Гёте для того, чтобы напомнить, что «есть большая разница в том, с какой стороны подступиться к телу знания, науки, сквозь какие двери к ним подойти». И наоборот же, эстетика раскрывается словно совсем другая область, если к ней подойти с точки зрения экологии, как нечто совершенно отличное — если посмотреть сквозь традиционные представления от Канта до Адорно и Лиотара. Поиск эстетического в природе — как эстетическая теория природы — требовала, чтобы мы переформулировали тему эстетики как таковой. И получившаяся в результате новая эстетика выстроена как раз вокруг взаимоотношений между качествами окружающей среды и состояниями человека. Это «и», этот промежуток, благодаря которому связываются качества окружения и человеческие состояния, и есть атмосфера. Всё, что есть нового в этой новой эстетике, можно сформулировать в трёх пунктах.
(а) Старая эстетика субъективна, то есть она связана не столько с опытом, особенно чувственным (что предполагает само определение слова «эстетика», происходящего от греческого aisthetikos — чувственный), сколько с дискуссиями, суждениями, разговорами.
Возможно, так было потому, что вопрос вкуса и индивидуального эмоционального участия (под лозунгом «способность к согласию») в естественной среде или в произведении искусств послужил исходным мотивом для зарождения эстетики. Правда позднее, с появлением Канта, встал вопрос об оценочности, т.е. теперь появилась цель дать обоснование для позитивной или негативной реакции на что-либо. С тех пор, социальная функция эстетической теории — облегчить любые разговоры о произведениях искусства. Она становится простым словарём для истории искусств и искусствоведения, в речи спикеров на выставках и награждениях, для эссе в художественных каталогах. Чувственность и натура, таким образом, из эстетики исчезли.
(б) Центральное место оценки в эстетике и её [эстетики] ориентирование на коммуникацию привело к господству языка, а затем и к господству семиотики в эстетической теории. Подобная ситуация даёт литературе значительное превосходство над другими видами искусств, которые, однако, так же интерпретируются при помощи языковой и коммуникативной систем. Теперь эстетику можно представить под общим заголовком «языки искусства». Однако, это на даёт повода думать, что художник намеревается что-либо сказать своему возможному адресату или зрителю. Нельзя также сказать и то, что произведение искусства — это знак, поскольку знак всегда отсылает к чему-то за собой, то есть к собственному смысловому значению, посылу. Но не в каждом произведении искусства заложен смысл. Напротив, необходимо помнить, что в первую очередь произведение искусства — нечто такое, что обладает своей собственной реальностью. Это заметно по искажениям, с какими семиотика вступает в связь с концепцией «иконического знака» для того, чтобы иметь возможность категоризировать работы по определенному признаку. Иконические знаки воспроизводят не сам объект, но «некоторые условия восприятия объекта». Таким образом, использование картины мистера Смита [условного автора] следует понимать как знак мистера Смита, хотя в некотором роде он [знак] и есть мистер Смит: на вопрос «Кто это?» зрителя, указывающего на картину, следует ответ «Это мистер Смит». К примеру, Эко пишет, что иконическим знаком Моны Лизы [персоны] будет «Мона Лиза». Даже несмотря на тот факт, что отношение картины «Мона Лиза» к реально существовавшей женщине Мона Лизе весьма сомнительно, как наглядно продемонстрировал Эрнст Гомбрих в своём эссе о портрете, никто не воспринимает «Мона Лизу» как реальную личность, но только как картину, и только так она и переживается зрительским опытом. Картина не ссылается на собственное значение как на знак; картина в определенном смысле представляет то, что она сама собой и представляет, то есть представленное присутствует на картине и благодаря ней же. Конечно, мы также [как и обычную] можем прочитать и интерпретировать эту картину, но эти смыслы прервут и даже отменят опыт присутствия представленного, а именно — атмосферы картины.
с) Отойдя от своей первоначальной ориентации, эстетика довольно быстро превратилась в теорию искусств и произведений искусств. Это — вкупе с социальной функцией эстетики как фонового источника знаний для художественной критики — привело к строго нормативной ориентации: с этих пор речь шла не просто об искусстве, а о реальном, истинном, высоком искусстве, о настоящем произведении искусства, о произведении выдающемся. И хотя эстетоведы полностью осознают, что эстетическая работа — куда более широкий феномен, её отмечают в лучшем случае косвенно и с пренебрежением, лишь как простое украшение, как признак мастерства, как китч, полезное или прикладное искусство. Вся эстетическая продукция рассматривалась только с перспективы искусства и его меры. Вальтер Беньямин сменил перспективу в своём эссе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости». С одной стороны, возможность существования поп-арта была предусмотрена задолго до того, как он на самом деле появился, а с другой — эстетизацию жизни как таковой окрестили серьезным феноменом по формуле «эстетизация политики». Определить, что такое искусство и предоставить средства для художественной критики перестают быть основными задачами эстетики. Скорее, в условиях новых реалий предмет эстетики теперь — полный спектр эстетической работы, которая заключается в производстве атмосфер, что включает в себя всё: от косметики, рекламы, внутренней отделки помещений, сценического окружения и до самого искусства в более узком и привычном его понимании. В этом контекст автономное искусство понимается как особая форма эстетической работы со своей социальной функцией, а именно — посредничество при встрече субъекта и объекта и реакции на атмосферу в ситуациях (выставки, музеи), отличных от контекстов действия.
Таким образом, новая эстетика, согласно производителям, есть ни что иное как общая теория эстетической работы, заключающейся в производстве атмосфер. Что касается восприятия, эта теория — теория восприятия в полном смысле этого термина, где под восприятием понимается опыт присутствия людей, объектов и среды в едином контексте.
3. Аура Беньямина
«Атмосфера» — понятие, которое часто встречается в эстетическом дискурсе, но так до сих пор и не ставшее полноценной концепцией в эстетической теории. Тем не менее, в ней уже есть понятие, которое, так сказать, замещает атмосферу — понятие ауры, описанное Вальтером Беньямином в эссе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости». Беньямин пробовал сформулировать концепцию ауры для того, чтобы определить ту атмосферу эстетической дистанции и почтения, которая окружает оригинальные произведения искусства. Он надеялся, что таким образом сможет описать разницу между оригиналом и его репродукциями и обозначить общее развитие искусства из-за потери ауры, вызванной внедрением технологий воспроизведения (т.е. копирования) художественной продукции. Фактически, художественный авангард стремился вытеснить ауру путём сращивания искусства с реальной жизнью. Примеры того — «готовые вещи» Марселя Дюшана, брехтовские иллюзии о театре и открытие Поп-арта. И они либо потерпели провал, либо их исход оказался, по меньшей мере, парадоксальным. Само по себе факт, что Дюшан объявил свои «готовые вещи» произведением искусства, наделил их аурой, и теперь они демонстрируются в музеях на той же дистанции и обладают тем же почтительным отношением, что и скульптуры Фейта Штоса. Авангарду не удалось сбросить ауру словно пальто, на всю жизнь оставив позади себя священные залы искусства. В чём они преуспели, так это в тематизации ауры художественных произведений, их нимба, их атмосферы, их священного ореола. И оттого становится ясно, что ту сущность, которая делает простую работу художественной, нельзя уловить исключительно через какие-то конкретные качества произведения. То, что их превосходит, это «большее», аура, оставалось совершенно неопределённым. «Аура» означает атмосферу как таковую, пустую, бесхарактерную оболочку её присутствия где бы то ни было.
Тем не менее, прежде, чем двигаться к дальнейшей разработке концепции атмосферы как фундаментального понятия в эстетике, нам стоит остановиться на том, что уже подразумевается в беньяминовской концепции ауры. Происхождение ауры парадоксально; Беньямин представил её лишь для того, чтобы охарактеризовать художественные работы как таковые. Однако, извлекает он её из сложившихся представлений о природе. Процитирую весь отрывок из-за особой важности этих истоков:
«Что такое, собственно говоря, аура? Странное сплетение места и времени: уникальное ощущение дали, как бы близок при этом рассматриваемый предмет ни был. Скользить взглядом во время летнего полуденного отдыха по линии горной гряды на горизонте или ветви, в тени которой расположился отдыхающий, пока мгновение или час со-причастны их явлению — значит вдыхать ауру этих гор, этой ветви. С помощью этой картины нетрудно увидеть социальную обусловленность проходящего в наше время распада ауры»
— (перевод С. Ромашко, «Краткая история фотографии» Беньямина)
Когда Вальтер Беньямин говорит о «видимости» дистанции [у переводчика — даль], он не имеет в виду, что «дистанция становится видимой», скорее он говорит о самом явлении дистанции, возможности распознать её и в близлежащих вещах. Эту недостижимость, эту дистанцию мы видим в произведениях искусства. Введя такую «уникальность, он тем самым учиняет a petitio principii («предвосхищение основания»), так как именно через ауру и проявляется уникальность произведений искусства. Сама же аура не уникальна, она повторяема. Давайте теперь рассмотрим опыт, из которого вытекает понятие ауры. Примеры выше показывают, что в основу опыта ауры Беньямин ставит, во-первых, определенное естественное впечатление или настроение, служащее фоном, а во-вторых, определенный уровень восприимчивости самого наблюдателя. Аура проявляется в непринужденных ситуациях, то есть при наблюдении в физически расслабленной, комфортной и свободной от работы и рабочего напряжения среде. Вслед за Германом Шмицем, мы могли бы сказать, что «летний день» и «отдых» — беньяминовский пример, который ясно говорит нам, что автор наблюдает за горной грядой и ветвью, лёжа в тени последней — подразумевают телесную склонность к приватизации опыта. Аура можно теперь отнести и к далекой горной гряде, и к горизонту, и к ветке; она проявляется в естественных объектах. Аура исходит от них, только если наблюдатель воздерживается от активного вмешательства в их «мир в себе». И нет никаких сомнений в том, что аура, протекающая в пространстве почти как дуновение или туманная дымка, в точности соответствует атмосфере. Беньямин даже говорит, что «дышит» аурой. Это самое вдыхание означает, что она поглощается телесно, что она вступает в телесную структуру напряжения и расширения, позволяющую этой атмосфере распространяться. Именно этот аспект естественности и телесности в опыте ауры в дальнейшем перестаёт упоминаться по ходу беньяминовских исследований, хотя как раз в своём первом варианте иллюстративное изображение опыта ауры и служит его образцовым определением.
В заключение выделим следующее: согласно Беньямину, что-то вроде ауры ощущается не только в художественных работах или иных оригинальных произведениях. Ощутить ауру — значит поглотить её собственным телесным существом. Воспринимаемое мной — неопределенное, протяженное в пространстве качество чувства. Эти соображения послужат нам площадкой для разработки концепции атмосферы в рамках философии тела Германа Шмица.
4. Концепция атмосферы в философии Германа Шмица
Когда мы заявили выше, что понятие «атмосфера» служит для выражения чего-то неопределенного, это не значит, что смысл его сам по себе неопределённый. По общему признанию, довольно трудно — из-за промежуточного положения этого феномена между объектом и субъектом — определить точный статус атмосферы и тем самым превратить повседневную практику использования понятия в узаконенную концепцию. Подводя речь к утверждению, что атмосфера представляет собой фундаментальное понятие новой эстетики, нет необходимости доказывать его легитимность, поскольку развитие идеи атмосферы уже предусмотрено в философии тела Германа Шмица. У неё тоже есть предшественник в виде идеи Людвига Клагеса о «реальности образов». В своей ранней работе «Vom kosmogonischen Eros» Клагес задался показать, что внешние проявления (образы) по отношению к своим источникам обладают относительно независимой от них реальностью и силой влияния. Этот тезис об относительной независимости образов частично вытекает из неутешительного опыта, что облик человека может дать невыполнимое обещание. Подобным образом Клагес представляет себе «эрос дистанции», который, в отличие от платоновского эроса, не требует близости и овладения, но сохраняет дистанцию и служит созерцательному участию в прекрасном. В этом смысле образы реальны в том, что они могут завладеть душой. Клагес последовательно развивал эти идеи в работах «Grundlegung der Wissenschaft vom Ausdruck» и «Der Geist als Widersacher der Seele». То, что ранее было названо реальностью образов, теперь рассматривают под именами выразительности, внешности, характера и сущности. Важно отметить, что этим выразительным качествам — особенно тем, что взяты от живых существ — дана своеобразная самостоятельность. «Выразительность состояния бытия представлена таким образом, что его внешность может вызвать [соответствующее] состояние». Выразительные внешние проявления — это энергия чувств, а потому ещё они иногда зовутся демонами или душами. Воспринимающая душа, напротив, играет пассивную роль: восприятие — это эмоциональное сопереживание. Для своей концепции атмосферы Шмиц занимает у Клагеса два аспекта идеи о реальности образов: с одной стороны, они относительно независимы по отношению к своим источникам, с другой — учитывается их роль как активных образцов чувств, давящих извне эмоциональной силой на реципиента.
Шмицевская концепция атмосферы еще дальше отделяет рассматриваемое явление от вещей [источников]: поскольку он больше не говорит об образах, внешность не играет никакой роли. Вместо этого он раскрывает пространственный характер атмосферы. Пространственно атмосферы всегда «не обладают границами, рассеяны и не имеют точного местоположения, то есть они не локализуемые». Они представляют собой эмоционально заряженную энергию чувств; они — пространственные носители настроений.
Шмиц представляет атмосферу феноменологически, то есть не через определение, а посредством отсылки к повседневным переживаниям, подобно указанным главою выше: опыту напряженной атмосферы в комнате, гнетущей атмосферы в преддверии грома или безмятежной атмосферы сада. Уместность такого использования атмосферы Шмицем наследуется, с одной стороны, от феноменологического метода, который признаёт реальным то, что неоспоримо получено опытным путём, и, с другой стороны, — из контекста его философии тела. Философия эта устраняет, по крайней мере частично, непрочный статус атмосферы, который мы отметили ранее на фоне субъектной-объектной дихотомии. Согласно последней, атмосферы, если мы принимает их относительную или полную независимость от объектов, должны принадлежать субъекту. И на самом деле, так это и происходит, когда мы рассматриваем безмятежную долину или вечернюю меланхолию как проекции — как проекцию настроений, принимаемых нами в качестве внутренних психических состояний. Очевидно, что эта концепция обратно-феноменальна в тех случаях, когда безмятежная долина или вечерняя меланхолия поражают нас, когда мы, находясь в совершенно другом настроении, вдруг оказываемся захваченными этими атмосферами и, таким образом, измененными. В рамках своей исторической антропологии Шмиц демонстрирует, что тезис о проекции предполагает предшествующую ему интроекцию. Философ показывает, насколько рано в нашей культуре, то есть ещё в гомеровском периоде, всё сложилось так, что чувства переживались как нечто «вне» нас, как силы, активно вторгающиеся в человеческое тело. (Так Шмиц реконструирует греческий мир богов). На этом фоне, «что-то вроде души» проявляет себя как «контр-феноменальная конструкция». То, что дано феноменально, то есть ощущается, и есть человеческое тело в его структуре напряжения и расширения и с его эмоциональностью, которая проявляется в телесных импульсах. Отсюда следует, что Шмиц может охарактеризовать чувства следующим образом: «не локализуемые, извергающие атмосферы, … которые посещают тело, впитывающее их… эмоционально, … которые в итоге принимают форму… эмоции».
Здесь мы можем увидеть перспективы зарождения новой эстетики, которая преодолевает не только интеллектуализм классической эстетики, но также и её ограничение на искусство и феномен коммуникации. Очевидно, что атмосферы — то, что ощущается в телесном присутствии в отношении людей и вещей или в пространствах. Также, в идеях Шмица обнаруживается начало эстетики, но той, которая пока весьма нерешительно использует потенциал концепции атмосферы. Исходные шаги заложены в третьем томе его философской системы. Шмиц придерживается традиционных взглядов в том смысле, что не отказывается от ограничения эстетики в искусстве. Эстетика внесена в подпараграф главы об искусстве: эстетическая сфера включает в себя «эстетическую позицию», то есть такую позицию, которая допускает дистанционное воздействие атмосфер. Эта позиция предполагает, с одной стороны, культивирование эстетического субъекта и, с другой, — наличие «художественной обстановки», то есть галереи или музея за пределами сферы действия. Такой подход Шмица страдает прежде всего из-за того, что он придаёт атмосферам слишком большую независимость от вещей. Они парят уж слишком свободно, словно боги, и не имеют ничего общего с вещами, не говоря уже о том, чтобы быть их продуктом. В лучшем случае, объекты могут ухватить атмосферы, прилипающие к ним словно ореол. На самом деле, по Шмицу независимость атмосфер настолько велика, а идея, что они исходят от вещей, настолько ему далека, что автор рассматривает вещи как эстетические творения (Gebilde), если только атмосферы отпечатываются на них. Кроме того, эстетические творения он определяет следующим образом: «Чувственные объекты более низкого уровня (например, вещь, звук, запах, цвет), определенные мной как эстетические творения, если они таким образом поглощают в себе в квази-телесной форме атмосферы, являющиеся чувствами объектов, и, тем самым, с их помощью вызывают телесные эмоции». Представление о вещи или, иначе говоря, её окрашивание атмосферами должно интерпретироваться, согласно Шмицу, с помощью классической субъективистской «как бы»-формулы. То есть, мы называем долину безмятежной, потому что она видится нам проникнутой спокойствием.
Прочность подхода Шмица, представляющего собой квази-эстетичность восприятия и в рамках которого он рассматривает восприятие в полном смысле как эмоциональное впечатление атмосферами, противопоставляется его [подхода] слабости с точки зрения эстетики самих произведений. Его концепция исключает возможность того, что именно качества вещей могут создавать атмосферы. А это значит, что из перспективы его подхода исключена вся сфера какой бы то ни было эстетической работы.
5. Вещь и её экстазы
Чтобы легитимировать идею атмосфер и преодолеть их онтологическую нелокализуемость, необходимо освободиться от субъектно-объектной дихотомии. Шмицевская философия тела показывает, что требуются основательные изменения мысли на стороне субъекта. Мы должны отказаться от идеи души для того, чтобы отменить «интроекцию чувств», а человек по существу должен восприниматься как тело, самоданность и самоощущение которого первоначально пространственны: быть телесно самоосознанным означает в то же время осознавать и оценивать своё состояние существования в окружающей среде, осознавать то, как я себя здесь чувствую.
Провести изменения надо и на стороне объекта. Здесь наше формирование легитимной и полновесной концепции атмосферы наталкивается на преграду в классической онтологии вещи, которую в этих условиях нельзя развить и проанализировать полностью. Решающим моментом является то, что качества вещи понимаются как её «определения». Форма, цвет и даже запах вещи считаются тем, что ее отличает, отделяет от внешнего мира и придаёт внутреннее единство. Коротко: обычно вещь понимается с точки зрения своей завершенности. Чрезвычайно редко философы акцентируют внимание на том, — как это, например, делает Исаак Ньютон — что восприимчивость, в сущности, заложена в самой вещи. Онтологические контр-концепции, такие как у Якоба Бёме, который воображает вещи сообразно модели музыкального инструмента, существуют только в крипто-традициях. Напротив, доминирующая концепция заключается в том, — как сформулировано Кантом — что сперва можно измышлять вещь со всеми ее определениями, а уже затем ставить вопрос о том, действительно ли существует эта полностью определенная вещь. Вполне очевидно, какое враждебное препятствие представляет такое мышление для эстетики. В этом представлении вещь — это то, что она собой и представляет, независимо от её существования, приписываемого ей, в конечном счете, когнитивным субъектом, который вещь как бы «утверждает». Позвольте мне это проиллюстрировать. К примеру, если мы говорим: «Чашка синяя» — то мы думаем о вещи, которая определяется синим цветом, отличающим ее от других вещей. Этот цвет — это то, что чашка «имеет». В дополнение к её синеве мы также можем спросить, существует ли такая чаша. И уже тогда существование чашки определяется через её же локализацию в пространстве и времени. Однако, синий цвет чашки можно рассматривать и иначе, а именно — как путь или, лучше, способ, которым чаша присутствует в пространстве и делает это своё присутствие ощутимым. Синий цвет чашки, в таком случае, считается не чем-то условным, что каким-то образом ограничено пространством самой вещи и потому прилипает к ней, а, наоборот, как нечто излучаемое окружающей средой чашки, окрашивание или «придание тональности» этому пространству определенным образом, как сказал бы Якоб Бёме. Существование чашки уже заложено в этом представлении о качестве «синий», поскольку синий цвет — это способ присутствия чашки, сустав её присутствия, способ или манера. Таким образом, вещь рассматривается не в терминах её отличия от других вещей, разделения или объединения, а в том, как она исходит из самой себя. И чтобы продемонстрировать эти способы «исхода», я ввёл выражение «экстазы вещи».
Размышления о цветах, запахах и о том, как вещь настраивается на экстазы, не должны вызывать трудностей. Это проявляется уже в том, что в классической субъектно-объектной дихотомии они [цвета, запахи и т.д.] обозначаются как «вторичные качества», то есть как качества, которые сами по себе за вещью не закреплены, разве только в отношениях с субъектом. Однако, необходимо также помнить о так называемых первичных качествах, таких как расширение и форма, как об экстазах. В классической онтологии форма вещи рассматривается как нечто ограничительное и охватывающее, что заключает в себе объем вещи и очерчивает её пределы. Форма вещи, впрочем, оказывает и воздействие “вовне”. Она как бы излучается в окружающую среду, вытесняет однородность пространства и наполняет его напряжением и внушением некой оживленности. В классической онтологии свойством вещи считалось занятие ей определенного пространства и сопротивление другим вещам, пытающимся в него войти. Однако, расширение и объем вещи тоже внешне ощутимы; они задают пространство ёё присутствия весом и ориентацией. Объем, то есть объемность вещи — сила её присутствия в пространстве.
На основе онтологии вещи, измененной таким образом, уже становится возможным представить атмосферы осмыслено. Они являются пространствами, поскольку «окрашиваются» присутствием вещей, людей или окружающих общностей — то есть, благодаря их экстазам. Атмосферы сами по себе сферы присутствия чего-либо, носители своей реальности в пространстве. В отличие от подхода Шмица, при таком взгляде атмосферы видятся уже не свободно блуждающими, а наоборот, как нечто, созданное вещами, людьми или их общностями и исходящее от них же. Понятые таким образом, атмосферы не являются чем-то объективным, то есть качествами, которыми обладают вещи, но всё же они — что-то в этом роде, относящиеся к нечто, в чём вещи выражают своё присутствие через воспринимаемые как экстазы качества. Атмосферы не являются и чем-то строго субъективным, например, определениями психического состояния. И всё же они субъективны в том смысле, что принадлежат субъектам, поскольку воспринимаются людьми в телесном присутствии, и в то же время это восприятие отражает телесное состояние бытия субъектов в пространстве. Сразу видно, что изменившаяся отнотология вещи благоприятствует эстетической теории, достигает её освобождения. Наконец-то в поле зрения попадают все стороны эстетической работы. Даже в более узкой сфере искусств, например, в изобразительном, нетрудно заметить, что художник не заинтересован в том, чтобы придать вещи — будь то мраморный блок или холст — определенные качества, сформированные в таком-то или же ином стиле, но позволяет ей самой некоторым образом выйти из себя и тем самым создать присутствие чего-то ощутимого.
6. Создание атмосфер
Атмосфера, одновременно, и фундаментальное понятие новой эстетики, и ее центральный объект познания. Атмосфера — это общая реальность воспринимающего и воспринимаемого. Это реальность воспринимаемого как сфера его присутствия и реальность воспринимающего, поскольку в некотором роде он тоже телесно присутствует в самощущении атмосферы. Такая синтетическая функция последней заодно является и легитимацией отдельных форм речи, в которых вечер называется меланхолическим или безмятежным. Если говорить более точно, подобная манера речи настолько же легитимна, как если назвать лист зеленым. Объективное свойство листа — быть зеленым. И назван он может быть в равной степени только зеленым, поскольку лист разделяет реальность с воспринимающим. Строго говоря, выражения, подобные выражениям «безмятежный» или «зеленый», относятся к той общей реальности, на которую можно указать либо со стороны объекта, либо со стороны воспринимающего. Потому, долину не зовут безмятежной лишь потому, что она каким-то образом напоминает жизнерадостного человека, но потому, что излучаемая ей атмосфера безмятежна и может привести воспринимающего в такое же безмятежное настроение.
Это пример того, как концепция атмосферы может прояснить отношения и сделать понятными манеры речи. Но всё же, что мы знаем об атмосферах? На практике классическая эстетика обращалась только к трём или четырём атмосферам, к примеру, красивой, возвышенной — и, в противовес, к бесхарактерной атмосфере или «атмосфере как таковой», то есть к ауре. То, что эти темы как-то затрагивают атмосферы раньше, конечно, понятно не было, и потому многие исследования стоит перечитать и переписать. Прежде всего, становится очевидной исключительная ограниченность предшествующей эстетики, потому что атмосфер гораздо большее, если не сказать бесконечное множество: безмятежная, напряженная, ужасающая, угнетающая, атмосфера страха, силы, священная и безнравственная. В нашем распоряжении многочисленные лингвистические выражения, демонстрирующие, что существует гораздо более комплексное знание об атмосферах, чем предполагает эстетическая теория. В частности, мы можем допускать существование необычайного изобилия знаний об атмосферах в практике работников эстетических сфер. И знания эти должны быть в состоянии дать нам представление о связи между конкретными свойствами объектов (предметов быта, художественных произведений, природных элементов) и атмосферой, которую каждый из них излучает. Эта точка зрения приблизительно соответствует вопросу в классической эстетике о том, как конкретные свойства вещи связаны с ее красотой, за исключением того, что теперь конкретные свойства истолковываются как экстазы вещи и красоты как способа ее присутствия. Эстетическая работа состоит в придании вещам, средам, а также людям таких свойств, благодаря которым их объектов может что-либо исходить. То есть речь идёт о «создании» атмосфер путём работы с объектом. Подобную работу можно встретить везде. Она разделена на множество профессиональных отраслей и, в целом, способствует эстетизации реальности. Начни мы перечислять эти отрасли, как увидим, что они составляют значительную часть всей общественной жизни. Они включают, конечно, то же, что и вся сфера искусства: дизайн, сценические декорации, рекламу, производство музыкальной атмосферы (акустическое оборудование), косметику, дизайн интерьера и т.д. Если мы исследуем эти области, чтобы применить накопленные здесь знания к эстетической теории, станет понятно, что знания эти, в общем-то — неявные, подразумеваемые. Частично это объясняется тем, что здесь задействованы цеховые способности, которые вряд ли могут быть переданы посредством слова, но требуют демонстрации мастером ученику. Однако, отчасти отсутствие явных знаний — явление такое же идеологическое, как и результат эстетических теорий. Хотя на практике делается нечто совершенно другое, его тоже понимают как наделение определенных вещей и материалов определенными качествами. Тем не менее, иногда приходит точное понимание того, что эстетическая работа заключается в создании атмосфер.
Поскольку знания о производстве атмосфер очень редко бывают подробными, но часто — искаженными объектно-субъектной дихотомией, я вернусь к классическому примеру. Я имею в виду теорию садового искусства, точнее, как это представлено в одноименном пятитомном труде Кая Кристиана Хиршфельда, английский ландшафтный дизайн садов и парков. Здесь мы обнаруживаем чёткие указания, как путём выбора объектов, цветов, звуков и тому подобного можно создать «сцены» с чувствами определенного рода. В этом интересно отметить сходство ландшафтного дизайна с языком сценической постановки. Под «сценами» Хиршфельд подразумевает воссозданные естественные аранжировки, где преобладает определенная атмосфера: безмятежная, героическая, меланхолическая или серьёзная.
К примеру, Хиршфельд представляет умеренно-меланхоличную сцену таким образом, что отчётливо ясно, как она может быть воспроизведена: «Мягкое, меланхоличное пространство формируется блокированием всех остальных перспектив; глубинами и впадинами; густыми кустами и зарослями, зачастую просто даже группами плотно посаженных густолиственных деревьев, верхушки которых покачиваются с глухим шелестом; стоячей или монотонно журчащей водой, скрытой от глаз; темной или черно-зеленой листвой; низко висящими листьями и широкой тенью; отсутствием всего, что могло бы намекнуть на жизнь и деятельность. В такую местность свет проникает, лишь чтобы защитить тьму от скорбного и пугающего аспекта стать непроницаемой. Здесь есть и неподвижность, и изоляция. Безрадостно порхающая маленькая птичка, лесной голубь, воркующий в опустевшей верхушке потерявшего листья дуба, потерянный соловей, оплакивающий в одиночестве своё горе — этого вполне достаточно для завершения сцены».
Хиршфельд детально описывает различные элементы, с помощью взаимодействия которых создается атмосфера из отрывка выше: уединение и тишина; если есть вода, то течь она должна медленно или быть почти неподвижной; местность — лежащая в тени, свет — разреженный, такой, чтобы не допустить полной потери настроения; Хиршфельд даже указывает «цвет темноты» — черно-зелёный. Другие части его книги, гораздо сильнее сосредоточенные на способах выражения, ещё более прозрачны. Так, например, автор говорит в главе о воде: «Мрачные контрастные тени, лежащие на глади воды прудов и подобных лишенных движения вод, распространяют грусть и печаль. Глубокая, тихая вода, затененная тростником и нависающими кустами, лишенная даже солнечного света, очень подходит для скамеек, где можно предаваться этим чувствам, для погребальных урн и памятников, которые освящают дружбу и примирение с усопшими». Аналогично и в разделе о лесистой местности: «Если лес состоит из старых деревьев, достигающих облаков и обладающих плотной и очень темной листвой, тогда его характер будет серьезным, с каким-то торжественным благородством, вызывающим уважение. Душой овладевают чувства мира и спокойствия и невольно заставляют её увлекаться тихим созерцанием и кротким изумлением». Таким образом, согласно Хиршфельду, познания ландшафтного садовода состоят в понимании того, с помощью каких элементов создаётся характер местности. Эти элементы — воды, свет и тень, цвет, деревья, холмы, камни, скалы и даже строения. Потому Хиршфельд и рекомендует устанавливать урны, памятники и уединенные лачуги в умеренно-меланхоличной местности.
Естественно, возникает вопрос, какую же роль эти элементы играю в производстве атмосфер в целом. Недостаточно просто указать, что целое больше суммы частей. С садовым искусством мы находим себя определенным образом погруженными в саму его реальность. Тем не менее, одни и те же атмосферы также можно передать с помощью слов или картин. Особое качество истории — будь она прочитана или услышана — заключается в том, что она не только сообщает нам, что в неком месте преобладает такая-то атмосфера, но и вызывает её в нашем воображении. Точно так же и картины, изображающие меланхоличные сцены, не только фиксируют её признаки, но и воспроизводят саму сцену целиком. Исходя из всего этого, мы могли бы предположить, что компоненты местности, перечисленные Хиршфельдом, составлены не абы каким образом, но чтобы создавать атмосферу.
Две эстетические формы производства, даже такие разные как садовый дизайн и писательство, демонстрируют высокую степень понимания средств, с помощью которых могут создаваться отдельные атмосферы. Всестороннее исследование всего спектра рабочих сфер, от сценического художника до косметолога, несомненно, прольет новый свет на эстетические объекты, включая художественные произведения искусства. Их «свойства» отныне будут пониматься как обстоятельства их же атмосферного воздействия.
7. Заключение
Новая эстетика — это, прежде всего, то, что называют её именем, а именно — общая теория восприятия. Концепция восприятия освобождается от ее понижения в статусе до обработки информации, предоставления фактов или (пере)оценки ситуаций. Восприятие включает в себя эмоциональное воздействие наблюдаемого объекта, «реальность образов», телесность. Восприятие — это, в основном, способ, каким некто или нечто осуществляет своё телесное присутствие для кого-либо или чего-либо или ради телесного упрочения самого себя в окружающей среде. Первичным «объектом» восприятия является атмосфера. То, что воспринимается сразу и в первую очередь — это ни чувства, ни формы, ни объекты, ни их совокупности, как полагает гештальт-психология, а атмосферы, на фоне которых аналитический взгляд уже и распознает такие вещи как предметы, формы, цвета и тому подобное.
Новая эстетика — это ответ на прогрессирующую эстетизацию реальности. Традиционная эстетика, являющаяся теорией искусства или теорией произведений искусства, совершенно не отвечает этой задаче. Более того, поскольку она ограничивается сферой, отделенной от действия, и служит лишь образованной элите, скрывается тот реальный факт, что эстетика сама собой представляет реальную социальную силу. Есть эстетический запрос — значит, есть эстетическое предложение. Конечно, существует ещё и эстетическое удовольствие, но также есть и эстетическое манипулирование. В один ряд с эстетикой произведений искусства мы можем теперь с равным правом поставить эстетику повседневной жизни, эстетику товаров и продуктов и политическую эстетику. И как раз общая эстетика ставит перед собой задачу сделать этот широкий спектр эстетической реальности прозрачным и артикулируемым.
Переведено:
На английский — Дэвид Робертс
На русский — Стас Онасенко
Оригинал (на английском): Atmosphere as the Fundamental Concept of a New Aesthetics, Gernot Böhme
Мощный саунд и эстетика гранжа: премьера нового сингла Би-2
Премьера сингла и клип «Пекло» от Би-2 взорвали утро понедельника, 3 февраля 2020 года! Долгожданный трек стал первой песней одиннадцатого студийного альбома группы, релиз которого запланирован на 2021 год. Дата выхода сингла также не случайна: сегодня Шура Би-2 празднует свой день рождения.
В релиз также вошли ремикс российской электронной группы Mages и песня «Мосты», созданная творческим гуру Би-2 – Михаилом Карасёвым. «Мосты» вместе с Шурой Би-2 исполнила бывшая вокалистка группы «Озера», представительница молодого поколения музыкантов Лиза Громова, которая выступила также автором части текста песни.
В создании сингла «Пекло» приняли участие ведущие профессионалы музыкальной индустрии мира. Сведение трека проходило в Лондоне в мастерской обладателя Grammy Эдриана Бушби, а мастеринг — руками известного инженера Брайана «Big Bass» Гарднера в Лос-Анджелесе. Режиссером ошеломительного видеоклипа стал Макс Шишкин, известный по работе с Элджеем, Jah Kalib и Иваном Дорном. «Пекло» — первая совместная работа Би-2 и Макса.
«Шура мне скинул трек и, послушав его, я дико кайфанул. Очень хотел снять клип в стиле альтернативных 90-х: с определенным стилем, с определенным вижуалом, на определённые линзы, с определённым монтажом, художкой. Сразу подумал про свою съёмочную группу: «Они бы просто умерли от счастья!». Это проект, которым я и моя команда будем болеть и гордиться, настолько, что сможем родителям показать!», — сообщил Макс.
Клип с первых секунд погружает зрителя в фантасмагорию ночных кошмаров с гнетущей атмосферой survival horror. Лёва Би-2 отметил, что инфернальный характер песни и основной рефрен «Если ты в пекло, то я за тобой» стали проявляться уже в процессе написания музыки:
«Конечно, творчество сталкеров мрачных уголков подсознания – Мэрилина Мэнсона, Дэвида Боуи «электронного периода» – оказало огромное влияние на нас, но в работе над аранжировкой и звуком мы ни на кого конкретно не ориентировались. Чего не скажешь о клипе, который мы сознательно старались стилизовать под эстетику гранжа 90-х. Режиссёр Максим Шишкин, с которым мы работаем впервые, оказался истинным адептом зловещего символизма!».
Впрочем, по словам музыканта, мрачная эстетика сингла нового альбома вовсе не означает, что вся новая пластинка будет выдержана в едином стиле:
«Если говорить о настроении грядущего альбома, то оно обещает быть абсолютно непредсказуемым, как и время, в котором мы сейчас живём», — заметил Лёва Би-2.
Десятый студийный альбом Би-2 «Горизонт событий» был выпущен в 2017 году и стал одним из самых успешных релизов группы. За время, прошедшее с выхода «Горизонта событий», музыкальный коллектив проехал масштабным туром в поддержку альбома и продолжил проект с оркестром: Би-2 выпустили свежий релиз и обновили концертную программу в 2018-м.
С сентября 2019 года начался гастрольный тур новой концертной программы NewBest, в который вошли хиты из альбома «Горизонт событий и greatest hits Би-2, которые любят и знают миллионы. Дебютный сингл грядущего альбома – «Пекло» – войдёт в концертную программу с февраля 2020.
История нового альбома Би-2 началась!
Автор фото peklo_all: Александра Овчеренко.
Автор фото peklo_all_black: Татьяна Иванова.
Град | Dark Aesthetics
Не рекомендуется : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущей версии PHP; Translation_Entry имеет устаревший конструктор в /home/hail/public_html/wp-includes/pomo/entry.php в строке 14
Устаревший : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущей версии PHP; У POMO_Reader есть устаревший конструктор в / home / hail / public_html / wp-includes / pomo / streams.php в строке 12
Устарело : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущей версии PHP; POMO_FileReader имеет устаревший конструктор в /home/hail/public_html/wp-includes/pomo/streams.php в строке 120
Устаревший : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущем версия PHP; POMO_StringReader имеет устаревший конструктор в / home / hail / public_html / wp-includes / pomo / streams.php в строке 175
Устарело : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущей версии PHP; POMO_CachedFileReader имеет устаревший конструктор в /home/hail/public_html/wp-includes/pomo/streams.php в строке 221
Устаревший : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущем версия PHP; POMO_CachedIntFileReader имеет устаревший конструктор в / home / hail / public_html / wp-includes / pomo / streams.php в строке 236
Устарело : методы с тем же именем, что и их класс, не будут конструкторами в будущей версии PHP; WP_Widget_Factory имеет устаревший конструктор в /home/hail/public_html/wp-includes/widgets.php в строке 544
Темная сторона эстетики лагеря: Queer Economies of Dirt, Dust and Patina (Routledge Research in Cultural and Media Studies) (9780367886905): Хотц-Дэвис, Ингрид, Бергманн, Франциска, Фогт, Георг: Книги
.a-tab-content> .a-box-inner {padding-top: 5px; padding-bottom: 5 пикселей; } #mediaTabs_tabSetContainer .a-tab-content {border-radius: 0px; } #mediaTabsHeadings {white-space: nowrap; переполнение: скрыто; } # mediaTabsHeadings.nonJSTabs {white-space: normal; } #mediaTabsHeadings ul.a-tabs {background: # f9f9f9; } #mediaTabsHeadings .mediaTab_heading .mediaTab_logo {padding-left: 3px; вертикальное выравнивание: базовая линия; } #mediaTabsHeadings #mediaTabs_tabSet {margin-top: 5px; плыть налево; граница справа: 0 пикселей; } #mediaTabsHeadings.mediaTab_heading {маржа слева: -1px; } #mediaTabsHeadings .mediaTab_heading a {color: # 111; граница справа: сплошной 1px #ddd; padding-top: 8 пикселей; padding-bottom: 7 пикселей; } #mediaTabsHeadings .mediaTab_heading.a-active a {color: # c45500; маржа сверху: -5 пикселей; padding-top: 11 пикселей; граница слева: сплошной 1px #ddd; border-top-width: 3px;} #mediaTabsHeadings .tabHidden {display: none! important; } #bookDescription_feature_div {дисплей: встроенный блок; ширина: 100%;} ]]>Возможна отправка через 1-2 дня.
Поставляется и продается на Amazon.com.
Темная эстетика в христианском металле и религиозных дискурсах
Известно, что металл всегда имел особое отношение к религиозному дискурсу, и группы часто используют религиозный символизм в своих текстах и эстетических материалах.В своих текстах о повторном зачаровании западного общества Партридж (2005, 2006) утверждает, что процессы, которые он называет повторным зачарованием, бросают вызов традиционным представлениям о секуляризации.
Он утверждает, что хэви-метал является частью нынешнего преобладания того, что он называет «темной оккультурой» в металлической лирике и эстетике, то есть увлечением демонологией и оккультными темами.
Согласно Партриджу, метал-музыка является одним из конкретных примеров того, что наше мышление не обязательно и чисто светское.Хотя можно размышлять о значении этих примеров для состояния культурной религиозности, «этот феномен показывает, что люди все еще тянутся к неизвестному в эпоху науки» (Partridge 2006, 332).
Однако если мы посмотрим на то, как металл вызывает религию, мы не обнаружим, что его использование является религиозным или зачарованным, а скорее вызывающим, чтобы развить мрачную эстетику или атмосферу, или по трансгрессивным причинам.
Хотя экстрим-метал является домом для маргинальных идеологий, систем убеждений и трансгрессивных тематических образов, он часто полагается на символы, против которых сам жанр реагирует, такие как евангелическое христианство и светский гуманизм (Clark 2003; Kahn-Harris 2007, 40) .
Тем не менее, манера, в которой секулярный экстремальный металл вызывает религиозное, мифическое, эпическое и жестокое, не является религиозным сама по себе, а, скорее, является результатом особого вида «эстетизации» тех же самых тем.
Союз эстетики и различных религиозных дискурсов и символов может говорить именно об определенной «профанации», которая могла произойти только через разочарование или трансформацию условий использования символов.
Эта профанация религиозных символов основана на устранении или сглаживании этиологической ценности символов.Скорее, как мы изучали в этой книге, что-то произошло со смысловыми структурами, в которых размещены эти символы, так что люди могут использовать символы именно таким образом.
Продуктивный способ проанализировать взаимосвязь между христианским экстрим-металом и светским экстрим-металом, а также относительную самобытность христианского экстрим-метала — это фундаментальное различие, которое разделяет саму музыку, которую участники форума считают лирической.
В то время как лирические темы и искусство группы часто следуют эстетическим и общим требованиям подразделений экстремального металла, христианский экстремальный металл следует поджанрам своего светского аналога.
Большинство групп пишут в соответствии с эстетической окраской экстремального металла — с такими темами, как война, апокалипсис, эпические стихи из Библии, кровь и современные темы. Там, где светский экстрим-металл исследует дискурсы проступка и униженного, христианские музыканты могут исследовать аналогичные темы, но часто подходят к социальным вопросам с христианской точки зрения или находят в Библии дискурсы с эквивалентной тематикой.
Многие христианские экстремальные метал-группы используют Библию для написания текстов, которые варьируются от отрывков, отражающих склонность металла к неясным мифологическим темам и эстетике, до дидактических библейских цитат, которые помогают укрепить определенные моральные точки зрения.
Компакт-диск шведской экстремальной метал-группы Pantokrator под названием «Songs of Solomon» (позже выпущенный как сплит-диск с христианской блэк-дэт-группой Sanctifica в 2001 году) иллюстрирует трансформацию опыта экстремального металла через символическую абстракцию различных эстетических аспектов. опыты.
Pantokrator исполняет смесь черного, дэта, трэша и дум-метала. Музыканты используют толстые гитары с глубокими искажениями, вокал от высокого, тонкого и скрипучего блэк-метала до низкого рычания в стиле дэт-метал, а также диапазон темпов от быстрого двойного и тройного до медленного. замедленные, похожие на роковые отрывки.
В этом конкретном альбоме они также используют женские мелодические вокальные элементы, акустические гитары и скрипки. Песня «Come Let Us Flee» представляет собой интересный пример христианского экстрим-метала лирики и тем, который показывает противовес темам и образам светскому экстрим-металу («Pantokrator»).
Во-первых, христианский экстрим-металл, как и CCM, использует библейские отрывки, темы и образы, и эта песня является лирической интерпретацией определенного отрывка из одноименной книги Ветхого Завета «Песнь Соломона».’
В этой песне мы видим несколько тем, которые действуют как особый контрагент светскому экстрим-металу не только с выражением любви и надежды, но и с идеями чистоты и аутентичности. Эта песня выражает цвет и надежду вырваться из мрачного пейзажа ужаса, нищеты и разрушения — сцены, которую светский экстремальный металл часто изображал в текстах.
Например, фраза «зима закончилась и прошла, и дожди [sic] прошли / нежные цветы появляются на почерневшей земле» выражает надежду на возрождение, обеспечивая резкий контраст с преобладающими темами разрушения экстремального металла. кровь и апокалипсис.
Метафора цветка, появляющегося посреди выжженного пейзажа, предлагает аллегорическую интерпретацию места христианина в мире, которая может отражать то, как христианские музыканты часто помещают себя и свои группы на экстремальную металлическую сцену.
Часто христианские экстрим-металлические группы видят себя светом в темноте — сильная идеологическая мотивация для многих христианских блэк-метал-групп. Как и в случае двусмысленности толкования книги «Песни Песней Соломона» в Библии, песня Пантократора может быть как поэтическим призывом к возлюбленному, так и аллегорически, ссылаясь на библейскую заповедь быть в мире, но не из этого.
Например, эта двусмысленность обозначается строками: «Я связан тобой, мою корону я кладу / Мой королевский маскарад / Для тебя я всего лишь простой человек / моя душа обнажена, мое сердце принадлежит тебе», предполагая подчинение своего мирского «я» своему более высокому призванию.
И последнее, и не менее важное, — это первые две строчки, которые гласят: «Как вы справедливы / как не осквернены», которые ссылаются на преобладающие темы в светском экстрим-металле, но при этом резко контрастируют с ними.
Светский экстремальный металл использует омрачение как фундаментальный узел, вокруг которого жанр строит свои эстетические средства нарушения социальных норм и ценностей, а также трансгрессию тел (в брутальном дэт-металле и goregrind) и идей (например, идея о том, что наука ушла Сумасшедший). Однако в этой конкретной песне тела имеют отрицательное отношение к осквернению; они прекрасны и нуждаются в назидании, но метафора по-прежнему опирается на осквернение и чистоту.
Cottagecore vs.«Темная академия» в TikTok
Привет из информационного бюллетеня «Товары», выходящего дважды в неделю! По вторникам репортер по интернет-культуре Ребекка Дженнингс использует это пространство, чтобы сообщить вам всем, что происходит в мире TikTok. Есть что-то, что вы хотите увидеть больше? Меньше? По-другому? Электронная почта [email protected] и подписаться на информационный бюллетень The Goods .
Я потратил много времени на «эстетический TikTok», часть приложения, где люди собирают слайд-шоу на досках Pinterest, посвященное определенному чувству или настроению.Вам не нужна степень психолога, чтобы понять, почему — это приятный побег от того, чтобы смотреть на что-нибудь еще на моем телефоне, а это, по большей части, плохие новости. Какое-то время моя страница For You была просто итальянским побережьем и римскими статуями, установленными на музыку Call Me By Your Name ; хотя каким-то образом алгоритм должен был знать, что я планирую поездку в Италию, он не предсказывал, что она, как и все остальные каникулы в 2020 году, в конечном итоге будет отменена.
На TikTok есть много эстетических видео — ироничных, в которых излагаются критерии, скажем, Karencore (вспомните стрижку Кейт Госселин плюс футболки с надписью «мама-гоу-гоу») или видео, которые демонстрируют примеры исторических литературных и художественных движений. как ретрофутуризм.Возможно, самая известная из этих эстетик — это «коттеджный поселок», где люди демонстрируют мечтательную домашнюю жизнь, домашнюю розовую воду и владение курицей.
А еще есть «Темная академия», в которой зритель представляет жизнь ученика Лиги плюща Новой Англии или английской школы-интерната, изучающего греческую литературу и одетого в твид. В недавней статье New York Times классифицирует его как «более доступную» версию cottagecore. Аргумент состоит в том, что не все из нас могут получить доступ к реальным атрибутам, которые требуются для коттеджного поселка — дом за городом, лишнее время, которое можно посвятить твичным поделкам, спокойная и тихая семейная жизнь, — но простой акт — надеть пиджак и прочитать Достоевского. гораздо более выполнимо.
Однако я не думаю, что это полная степень их сходства. Оба используют историческую эстетику, которая вызывает консервативные ценности и гендерные роли (евроцентризм и гетеронормативность соответственно), что современные фанаты часто отвергают. Cottagecore особенно популярен среди лесбиянок на TikTok, и, как сказал Times один из представителей Dark Academia, TikToker: «Это очень открытое сообщество, хотя оно посвящено классике. Речь также идет о разрушении стереотипов независимо от пола или сексуальной ориентации «.
То же самое и с сетью ответвлений Dark Academia и cottagecore — есть goblincore или crowcore (коллекции странных блестящих безделушек) ,adowcore (красивые картинки лугов), fairycore (мультик, но с грибами и магией) и Light Academia (Dark Academia, но более девчачьи и летом).Эти милые маленькие слайд-шоу — не просто побег из плохого Интернета, они напоминают о том, что возможен другой образ жизни. TikTok (по праву) сейчас в новостях из-за его политической важности, но всякий раз, когда в моей ленте появляется сообщение от эстетического TikTok, я всегда останавливаюсь и смотрю.
TikTok в новостях- Трое полицейских в Такоме, штат Вашингтон, находятся под следствием по поводу их постов в TikTok. Один офицер высмеял протест против отмены полиции, требовавший присутствия полиции; еще один высказался в поддержку флага «тонкая синяя линия».Третья, однако, разместила видео, в котором говорится, что, по ее мнению, флаг вызывает разногласия и должен быть снят со всех полицейских машин. Всем троим было приказано «прекратить несанкционированное использование городского оборудования, униформы или транспортных средств в любых личных сообщениях».
- Более 200 миллионов индийцев призывают удалить свои учетные записи TikTok после того, как правительство запретило его вместе с десятками других приложений, принадлежащих Китаю. В Bloomberg Opinion Михир Шарма пишет, что это решение нанесет ущерб процветающей интернет-культуре Индии.«TikTok в Индии имел гораздо больше уравновешивающего эффекта, чем Facebook, Twitter или YouTube. Это был онлайн-дом индейцев из небольших городков с огромными мечтами и, если вы посмотрите, незабываемыми историями ».
- Нет ни одной социальной сети, в которую бы не проникли сторонники превосходства белых, и TikTok, к сожалению, не исключение. The Guardian рассказала, как легко найти видео из Boogaloo Bois на TikTok, где люди демонстрируют свое оружие и обширную боевую одежду.Это в приложении, которое когда-то было для подростков, синхронизирующих губы.
- 22-летняя студентка Гарварда Клайра Яновер потеряла стажировку в Deloitte после того, как опубликовала в TikTok анти- «все жизни имеют значение» (она использовала аналогию, что «все жизни имеют значение», как если бы она ударила вас ножом, а затем получила один из пользователей Twitter опубликовал видео и заявил, что Яновер угрожал нанести удар людям, и консерваторы, такие как Энн Коултер и Чарли Кирк, продолжали набирать обороты, в конечном итоге достигнув Deloitte.«Во время процесса приема на работу Deloitte постоянно продвигала это сообщение:« Мы хотим поддержать вас. Мы хотим включить вас. Мы хотим разнообразия », — сказал Яновер Insider. Однако в очень многих компаниях «разнообразие» может быть не более чем корпоративным модным словом.
- Художник по приготовлению бутербродов в Subway снял видео о том, как приготовить салат из тунца в сети магазинов, и это как раз тошнотворно, как и следовало ожидать. Как отметили комментаторы, он, вероятно, не сильно отличается от любого другого предварительно упакованного салата из тунца, но видео является частью более крупного сегмента TikTok, где сотрудники крупных сетей раскрывают закулисные кадры и малоизвестные причуды своих корпоративных работодателей. .Это, конечно, может быть сложно.
Есть один TikToker, который постоянно появляется в моей ленте, но мне почти никогда не удавалось просмотреть полное видео, потому что я просто не могу этого вынести. Почти все его самые популярные видео звучат так: играет музыка Шмальци, когда мы смотрим на его лицо крупным планом, а он синхронизирует губы с нами, как будто мы отчаянно влюблены. Часто он плачет.
В TikTok он пошутит, но он также очень популярен.Его зовут Девин Кэрли, и благодаря его видео от первого лица 2,4 миллиона человек подписываются на него и многие другие аккаунты подростков, которые снимают видео, изображая из себя парня зрителя. Еще в ноябре Сара Манавис писала об этом феномене для New Statesman, когда молодые люди снимают TikTok, где они делают вид, что утешают вас после разрыва, или приглашают вас на ужин в 1920-х годах, причем суть всех из них заключается в том, что создатель искренне предполагая, что он — платонический идеал партнера.
В этом есть что-то одновременно очаровательно наивное и очень неприятное, но они подростки в Интернете, и, очевидно, есть вещи похуже, которые они могли бы делать.Всякий раз, когда Девин появляется в моей ленте, это напоминание о том, что TikTok никогда не ускользнет от своих глубоких корней. Как-то это утешает!
Последнее делоВот пример того, как кто-то высмеивает вышеупомянутый жанр видео. Я смотрел это 100 раз.
Light Academia — это эстетика Интернета, которая конкурирует с Dark Academia
Будь то модная тенденция на TikTok или определенный стиль, захватывающий Instagram, интернет-эстетика всегда меняется в Интернете.Наша новая серия « Core Club » раскрывает образы, которые вы начинаете часто видеть в социальных сетях, и выделяет людей и бренды, которые лучше всего их направляют. Далее: легкая академия.
Как и любой цикл модных тенденций, один стиль в конечном итоге вызовет равную и противоположную реакцию или образ. В случае с темной академией ее неизбежная эстетическая противоположность в Интернете постепенно растет: познакомьтесь с светлой академией, ярким и беззаботным соперником ее угрюмого, склонного к готике аналога.
Темная академия, согласно The New York Times, стала субкультурой TikTok в прошлом году, когда глобальная пандемия вынудила школы перейти на онлайн. Академический образ жизни чтения и обучения превратился в желанный, когда библиотеки и университетские городки были закрыты, а классы превратились в повсеместные сетки Zoom. Затем последовала особая модная эстетика, вдохновленная одеждой в стиле Айви, такой как строгие брюки, блейзеры и уютные кардиганы чернильных оттенков.
Между тем, ютубер Лиз Рут, которая глубоко погрузилась в различия между двумя интернет-эстетиками в видео, которое она опубликовала в октябре, говорит, что светлая академия «действительно рисует картину этой более спокойной, более мягкой энергии по сравнению с темной академией. , который темнее и хаотичнее.«И хотя стиль между ними обоих коренится в радости познания, различия между их модными предпочтениями сводятся к цветовой палитре (бежевый или черный) и ткани (легкий или уютный). «[Светлая академия] почти как мост между коттеджным центром и темной академией», — добавляет Лиз Рут.
Лиз Рут считает, что интерес к легкой науке «растет», и она не ошибается. В конце 2020 года он занял седьмое место в топ-10 эстетики Tumblr; Темная академия оказалась на втором месте после, естественно, cottagecore на первом.
«Поскольку 48 процентов наших активных пользователей составляют представители поколения Z, мы увидели общий рост вовлеченности в легкой академической среде, приуроченной к возвращению в школу в сентябре», — сказала NYLON Аманда Бреннан, эксперт по тенденциям и библиотекарь мемов Tumblr, отметив, что общая вовлеченность выросли на 117 процентов за вторую неделю того месяца.
«Светлая академия — это эстетика, которая фокусируется на более мягкой и нежной стороне темной академии», — продолжает Бреннан. «Он по-прежнему олицетворяет любовь к учебе, но с более воздушным, менее сосредоточенным на гибели ощущением, которое показывает, что знания приносят свет и счастье на открытом воздухе, а не готическая тьма, свернувшаяся клубком в углу.
Бреннан также считает, что обе эстетики имеют общую основу в стиле «коттедж» — стиле, который отождествляет продавец Depop Фейт, руководитель Thrifting Is For Cool Kids. «Мой магазин Depop — это мой стиль, коттеджный и академический, — говорит она. «Это одна из основных вещей, которая так сильно мне помогла, потому что я продаю вещи, которые я буду носить, и это привлекает людей из той же толпы, которым нравится то же чувство моды».
Вера начала продавать в Интернете в начале глобальной пандемии.Менее чем за год она собрала 13 тысяч подписчиков на Depop, стала подтвержденным продавцом и совершила более 750 продаж. Она объявляет о специальных выпусках продуктов в социальных сетях, группируя их по стилям и продвигая для определенной эстетики: пастельные феи, голубые океаны и нейтральные природные капли. «Обращаюсь ко всем любителям темной и светлой академии», — написала она в Instagram для последнего. «Это для тебя.»
Фейт заметила, что ее легкие вещи в академическом стиле продаются быстро и ожидают увеличения спроса по мере того, как становится теплее.На Depop в июне прошлого года стали появляться запросы о лёгких академических кругах, а к октябрю они выросли почти на 900 процентов. Для сравнения, с июня по декабрь поисковые запросы темных академических кругов на онлайн-рынке подскочили более чем на 500 процентов. Кроме того, с учетом того, что поколение Z обратилось к Pinterest за идеями для одежды, поисковые запросы «легкая академия» от пиннеров также увеличились на визуальной платформе, в частности в 236 раз больше в декабре по сравнению с предыдущим годом.
В то время как темная академия возникла из-за пребывания в помещении, светлая академия вполне может стать окончательным результатом в одежде, когда мы действительно сможем безопасно находиться в этом мире.Хотя вакцина от COVID не означает, что пандемия подошла к концу, она все же дает нам надежду на то, что распорядок дня будет фактически включать в себя посещение занятий или работу IRL. Этот тип принятия желаемого за действительное не мешает поклонникам академических кругов готовить свой публичный гардероб.
«Поскольку все мы смотрим в будущее без COVID, семьи с нетерпением ждут возможности отправить своих детей обратно в школу на полный рабочий день, переодеваться, чтобы идти в офис или в ресторан, и покидать дома, в которые они вложили деньги, и за последний год впал в спячку », — говорит Ларкин Браун, исследователь пользователей Pinterest и штатный стилист.«Ожидание более светлого мира вносит свой вклад в растущую тенденцию легкой академии».
Древняя японская эстетика и почему каждая технология — это технология мысли — Сбор мозга
По крайней мере, начиная с Платона Аллегория пещеры , мы видели тени как метафору иллюзорных и злых аспектов жизни, для того, что мы должны искоренить, чтобы осветить истину и внутреннюю доброту существования. И все же мы забываем, что создаваемая ими тьма свидетельствует о свете — осязаемом доказательстве, без которого мы не смогли бы оценить или даже заметить само сияние.
Драгоценный камень 1933 года In Praise of Shadows ( публичная библиотека ) японского литературного титана Дзюнъитиро Танидзаки (24 июля 1886 — 30 июля 1965) принадлежит к особому порядку тонких, чрезвычайно мощных книг, которые очаровывают читатель-непрофессионал с эзотерической темой, оставивший отпечаток на всю жизнь в воображении — редкие шедевры, такие как любовное письмо Робина Уолла Киммерера Мху и песнь Гленна Курца об удовольствиях игры на гитаре.
Танизаки, здесь переведено Томасом Дж.Харпер и Эдвард Г. Зайденстикер исследуют особые стандарты японской эстетики и их резкий контраст — даже более резкий сегодня, почти столетие спустя — с системами ценностей промышленно развитого Запада. Он пишет:
Мы находим красоту не в самой вещи, а в узорах теней, света и тьмы, которые создает одно против другого… Если бы не тени, не было бы красоты.
В основе этой философии лежит фундаментальная культурная полярность.В отличие от западной концепции красоты — стилизованной фантазии, созданной путем превращения реальности в узкий и иллюзорный идеал совершенства — зенит японской эстетики глубоко коренится в великолепном несовершенстве настоящего момента и его связи с реальностями прошлого:
Качество, которое мы называем красотой … всегда должно проистекать из реалий жизни, и наши предки, вынужденные жить в темных комнатах, в настоящее время открыли для себя красоту в тенях, чтобы в конечном итоге направить тени к цели красоты.
Одно из самых очаровательных празднований теней проявляется в японском отношении к материалам. Танизаки пишет:
Японская бумага дает нам ощущение тепла, покоя и покоя … Западная бумага отворачивает свет, а наша бумага, кажется, впитывает его, мягко окутывает, как мягкая поверхность первого снегопада. Он не издает звука, когда он смят или сложен, он тихий и податливый на ощупь, как лист дерева.
В жалобе Танидзаки о том, как западные инновации проникли в традиционное использование материалов в Японии, есть напоминание о том, что каждая технология, по сути, является технологией мысли.Он рассматривает более широкие последствия материального прогресса, основанные на ассимиляции и подражании:
Если бы мы независимо разработали хотя бы более практичные виды изобретений, это не могло бы не оказать глубокого влияния на поведение в нашей повседневной жизни и даже на правительство, религию, искусство и бизнес.
Он предлагает пример японской писчей кисти и западной перьевой ручки, исследуя, чем последняя могла бы отличаться, если бы была изобретена на его родине:
У нее наверняка был бы пучок на конце, как у нашей кисти для письма.Чернила были бы не синеватого цвета, а скорее черными, как тушь для индейцев, и они могли бы просачиваться вниз с ручки в кисть. А поскольку нам было бы неудобно писать на западной бумаге, что-то вроде японской бумаги — даже при массовом производстве, если хотите — было бы наиболее востребовано. Иностранные чернила и перо не были бы так популярны, как они есть; разговоры об отказе от нашей системы письма латинскими буквами были бы менее шумными; люди по-прежнему будут испытывать привязанность к старой системе.Но более того: наша мысль и наша литература, возможно, не подражают Западу, как они есть, но, возможно, сами продвинулись в новые регионы. Если подумать, ничтожный маленький прибор для письма оказал огромное, почти безграничное влияние на нашу культуру.
Позиция Танидзаки поэтична и практична. Многие десятилетия спустя теперь считается, что другое изобретение — стекло — это то, что заложило основу инновационного разрыва между Востоком и Западом.
Он рассматривает еще один аспект этой опасной склонности к тому, что он называет «заимствованными гаджетами»:
Если бы мы изобрели фонограф и радио, насколько точнее они воспроизводили бы особый характер наших голосов и нашей музыки. Японская музыка — это прежде всего музыка сдержанности и атмосферы. При записи или усилении через громкоговоритель большая часть его очарования теряется. В разговоре мы тоже предпочитаем мягкий голос, сдержанность. Важнее всего паузы.Однако фонограф и радио делают эти минуты тишины совершенно безжизненными.
Хотя Танидзаки пишет в то время, когда новая волна полимеров захлестнула промышленно развитый Запад, он рисует более тонкий и более важный контраст, чем контраст между западным культом синтетики и предпочтением японцев органических материалов. Он утверждает, что этот элегантный осмос искусства и тени можно найти не только в том, какие материалы используются, но и в том, как они используются:
Древесина покрыта блестящим черным лаком высшего качества; но даже необработанное дерево, темнея и становясь более тонким с годами, приобретает необъяснимую силу успокаивать и умиротворять.
Эта временная преемственность красоты, противоположная неофилии Запада, занимает центральное место в японской эстетике. Вместо того, чтобы фетишизировать новое и блестящее, японцы воспринимают живое наследие, воплощенное в объектах, которые использовались и любили на протяжении многих поколений, рассматривая процесс старения как нечто, что усиливает, а не приглушает присущее материалу великолепие. Глянец становится не привлекательным качеством, а символом поверхностности, пустым историческим прошлым:
Нам трудно чувствовать себя как дома с вещами, которые сияют и блестят.Житель Запада использует серебряную, стальную и никелевую посуду и полирует ее до прекрасного блеска, но мы возражаем против такой практики … Мы начинаем наслаждаться ею только тогда, когда блеск стирается, когда он начинает приобретать темную дымную патину. . Почти каждому домовладельцу приходилось ругать бесчувственную горничную, которая стерла налет, которого так терпеливо ждал.
[…]
Нам не нравится все, что сияет, но мы предпочитаем задумчивый блеск поверхностному блеску, мутный свет, который, будь то в камне или артефакте, свидетельствует о блеске древности.
Танидзаки нежно говорит о «сиянии грязи», которое «исходит от прикосновения снова и снова» — свидетельство тактильной любви, которую объект приобрел, когда его снова и снова ласкают человеческие руки.
Но нигде ода Танидзаки теням не течет более мелодично, чем в его сочинении о японской лаковой посуде:
Тьма — неотъемлемый элемент красоты лаковых изделий… [Традиционные лаковые изделия] были выполнены в черном, коричневом или красном цвете, цвета составлены из бесчисленных слоев тьмы, неизбежного продукта тьмы, в которой жила жизнь.
Но лак, отмечает Танидзаки, — это не просто визуальное наслаждение — его магия мультисенсорна, усилена чувством таинственности:
Я не знаю большего удовольствия, чем держать в руках лакированную чашу души, ощущать на ладонях тяжесть жидкости и ее мягкое тепло. Ощущение похоже на то, что держишь на руках пухлого новорожденного ребенка … С лаковой посудой есть красота в том моменте между снятием крышки и поднесением миски ко рту, когда человек смотрит на неподвижную, безмолвную жидкость в темных глубинах миски, его цвет почти не отличается от цвета самой чаши.Невозможно различить то, что находится в темноте, но ладонь ощущает нежные движения жидкости, пар поднимается изнутри, образуя капли на ободке, а аромат, переносимый паром, вызывает нежное предвкушение. Какая огромная разница между этим моментом и тем моментом, когда суп с венком подают в западном стиле в приятной неглубокой миске. Момент тайны, можно сказать, момент транса.
Этот таинственный месмеризм удачно расположенной тьмы особенно важен в кулинарии:
О японской кухне говорят, что на нее нужно смотреть, а не есть.Я бы пошел дальше и сказал, что над этим следует медитировать, это своего рода тихая музыка, вызванная сочетанием лаковой посуды и света свечи, мерцающей в темноте.
[…]
С японской кухней ярко освещенная комната и блестящая посуда вдвое снизили аппетит.
[…]
Наша кулинария зависит от теней и неотделима от тьмы.
В самом деле, он утверждает, что чрезмерное освещение — это самая жестокая атака на красоту на Западе.Спустя всего полвека после того, как электрический свет Эдисона потряс американские города своим ужасным сиянием, Танидзаки размышляет об этом особенно прискорбном проявлении нашей патологической западной тенденции превращать что-то полезное в нечто чрезмерное. Он пишет, что за несколько десятилетий до компьютерных экранов, рекламных щитов на Таймс-сквер и глобальной эпидемии светового загрязнения:
Сегодня мы настолько оцепенели от электрического света, что стали совершенно нечувствительны к злу чрезмерного освещения.
[…]
В самых последних зданиях в западном стиле потолки настолько низкие, что кажется, будто огненные шары пылают прямо над головой … Одного из этих огненных шаров хватит, чтобы зажечь место, но три или четыре пламени вылетают из потолок, и есть уменьшенные версии на стенах и столбах, не выполняющих никакой функции, кроме как уничтожить все следы тени. Так что в комнате нет теней.
[…]
Свет используется не для чтения и письма или шитья, а для рассеивания теней в самых дальних углах, и это противоречит основной идее японской комнаты.
Нигде, утверждает Танидзаки, этот порок ненасытного сияния проявляется так ярко, как в самой интимной комнате. Морщась от того, «как грубо и безвкусно подвергать туалет такому чрезмерному освещению», он превозносит достоинства старого японского туалета — тускло освещенной наружной ванной комнаты, обычно расположенной в нескольких минутах ходьбы от главного дома:
Писатель Нацумэ Сосэки считал свои утренние походы в туалет большим удовольствием, он называл это «физиологическим удовольствием».И, конечно же, нет лучшего места, чтобы насладиться этим удовольствием, чем японский туалет, где, окруженный спокойными стенами и мелкозернистым деревом, можно смотреть на голубое небо и зеленые листья … Есть определенные предпосылки: определенная степень полумрака, абсолютная чистота и Тишина настолько полная, что можно услышать жужжание комара … Я подозреваю, что именно здесь поэты хайку на протяжении веков воплощали в себе множество своих идей. Действительно, можно с долей справедливости утверждать, что из всех элементов японской архитектуры унитаз является самым эстетичным.Наши предки, сочиняя поэзию всего в своей жизни, превратили то, что по праву должно быть самой антисанитарной комнатой в доме, в место непревзойденной элегантности, наполненное нежными ассоциациями с красотами природы.
Его исследование происхождения этих культурных различий, как это ни парадоксально, напоминает как основное учение буддизма о принятии, так и памятные слова одного из величайших мыслителей Запада — наблюдение Альбера Камю о том, что люди часто «отказываются быть счастливыми вне тех условий, в которых они живут». кажется, привязаны к своему счастью.Танизаки пишет:
Мы, жители Востока, ищем удовлетворения в любом окружении, в котором мы оказались, довольствуясь вещами такими, какие они есть, и поэтому тьма не вызывает у нас недовольства, мы смиряемся с ней как с неизбежностью. Если света мало, значит света мало; мы погрузимся в темноту и откроем для себя ее особенную красоту. Но прогрессивный человек с Запада всегда полон решимости улучшить свою жизнь. От свечи до масляной лампы, от масляной лампы до газового света, от газового света до электрического света — его поиски более яркого света никогда не прекращаются, он не жалеет усилий, чтобы искоренить даже мельчайшие тени.
Но восхваление Танидзаки этому сеттингу миру теней выходит за рамки материальной эстетики и затрагивает концептуальную чувственность современной жизни таким образом, который вдвойне актуален сегодня, почти столетие спустя, когда мы изо всех сил пытаемся сохранить чувство таинственности в эпоху знание. Он отмечает на заключительных страницах:
Я написал все это, потому что подумал, что еще может быть где-то, возможно, в литературе или искусстве, где что-то можно было бы спасти.Я бы назвал хотя бы для литературы этот мир теней, который мы теряем. В особняке, называемом литературой, у меня были бы карнизы глубокие, а стены темные, я бы отодвинул в тень вещи, которые выходят слишком четко, я бы снял бесполезные украшения … Возможно, нам разрешат хотя бы один особняк, в котором мы можно выключить электрическое освещение и посмотреть, каково это без них.
Как и его предмет, In Praise of Shadows черпает свое великолепие в своей малости и тонкости, воплощая многовековую мудрость и преодолевая тысячи миль культурных разногласий в чудо книги размером с эссе.Дополните его захватывающей дух Little Tree , всплывающей книгой, прославляющей японское почитание тьмы и непостоянства — одной из самых умных и творческих детских книг, которые помогают детям справиться с утратой и скорбью — а затем еще раз взгляните на этот редкий взгляд на Японию. -цветные изображения 1920-х годов.