Признаки модерна: особенности стиля, фотографии фасадов и интерьеров в этом стиле.

Содержание

особенности стиля, фотографии фасадов и интерьеров в этом стиле.

Стиль модерн имеет условные хронологические границы: конец 1880-х – 1914 год – начало Первой мировой войны, оборвавшей естественное развитие искусства в большинстве стран Европы.

В период модерна происходило переосмысление старых художественных форм и приемов, сближение и слияние различных видов и жанров искусства.

• В каждой стране этот стиль имеет собственное название: в США – Тиффани, во Франции – ар-нуво, в Германии – югендстиль, в Австрии – стиль сецессион, в Англии – модерн-стайл, в Италии – стиль либерти, в Испании – модернизмо, в Нидерландах – Nieuwe Kunst (новое искусство), в Швейцарии – еловый стиль, в России – модерн.

• Модерн отказывается от традиционных классических архитектурных принципов – симметрии, ордера и античного декора фасадов – в пользу природных плавных текучих форм. Кривая изогнутая линия – главная черта в декоре фасадов и интерьера.

Особняк С.П. Рябушинского, архитектор Ф. Шехтель, Москва, 1900 год

Особняк «Дом Шаронова», архитектор Ф. Шехтель, Таганрог, 1912 год

Особняк А. Курлиной, архитектор А. У. Зеленко, Самара, 1903 год

Маскарон на особняке Е.Е. Карташова, архитектор А.Л. Обер, Москва, 1902 год

Музей «Архитектура эпохи модерна в Симбирске»Музей модерна. Особняк А.П. Курлиной

• Каждая постройка эпохи модерн обладает индивидуальным архитектурным образом, каждая по-своему уникальна. Исчезает деление на конструктивные и декоративные элементы здания. Фасады превращаются в живые организмы с растительными орнаментами, фантастическими животными или маскаронами в форме женских головок. Они результат свободного полета фантазии художника. Архитектура и изобразительное искусство сближаются, влияют и дополняют друг друга. Здание – это холст, на котором важны даже мельчайшие детали, форма лестничных перил, рисунок дверей и окон…

• Архитектурно-художественный образ здания обязательно учитывает функциональное назначение строения. Строительные материалы модерна – железобетон, сталь, стекло, керамика, бронза, медь, кирпич.

• Основные цвета в модерне – пастельные приглушенные оттенки: табачные, увядшей розы, жемчужно-серые, пыльно-сиреневые.

Интерьер особняка А. Курлиной в Самаре

Декор потолка в особняке А. Курлиной в Самаре

Декор потолка в особняке С.П. Рябушинского в Москве

Декор потолка в особняке А. Курлиной в Самаре

Лестница в особняке С.П. Рябушинского в Москве

Музей «Градостроительство и быт Таганрога»Мемориальный Музей-квартира А.М. Горького

• Стилю свойственен принцип единства целого. В модерне здание проектируется «изнутри наружу», то есть от внутренних помещений к внешнему облику строения. Возрождается традиция, когда архитектор проектировал строение от фасада и до мелких деталей. Все – от решетки ограды до оконных переплетов, дверных ручек, перил, мебели, посуды, тканей, светильников и других составных элементов – решено в одном ключе.

• В оформлении здания часто используется дерево и кованные изогнутые элементы для дверей, лестниц, решеток балконов и ограды строения.

• Двери и окна, как правило, прямоугольные, часто арочные. Двери – иногда во всю стену, раздвижные, распашные или поворотные с богатым растительным орнаментом. Ленточные – во всю стену окна или «магазинные» – широкие, наподобие витрин.

Декоративный десюдепорт над дверью в особняке А. Курлиной в Самаре

Окно-витраж в особняке А. Курлиной в Самаре

Окно-витраж в особняке С.П. Рябушинского в Москве

Камин, декорированный медными маками, в особняке А. Курлиной в Самаре

10 характерных признаков стиля модерн в мебельном дизайне

За многообразием форм, видов мебели, сложных приёмов декора и неудержимой творческой фантазии создателей мебели просматриваются общие черты, о которых мы расскажем подробнее.

На фото:

Модерн не значит «moderno». В европейских странах он имел разные названия: в Германии — Югендстиль, в Италии — Либерти, во Франции — ар нуво, в России — модерн. В связи с этим названием в последние десятилетия в нашей стране возникает немало путаницы. Ведь «модерн» означает «современный». По звучанию это слово почти совпадает с итальянским «moderno», которым пользуются для характеристики созданных совсем недавно, «современных» произведений, а вовсе не относящихся к стилю модерн, существовавшему на рубеже XIX-XX веков.

На фото: шкаф LB06 от Carpanelli.

Модерн — название архитектурного и декоративно-прикладного стиля, расцвет которого приходится на 1890-1910 гг.

Стиль модерн в мебельном дизайне выработал легко узнаваемые черты. Предметы обстановки нередко являлись частью проекта жилого дома и интерьера, созданного одним автором. Ярким представителем такого подхода в нашей стране стал Фёдор Шехтель.

В подобном отношении проявляется «целостное» понимание жилой среды, стремление создать органичный интерьерный мир для индивидуального заказчика, образ, в котором каждая деталь идеально вписывается в общий замысел. Вот почему наиболее интересные предметы мебели в стиле «модерн» — это штучные рукотворные раритеты, а объекты массового производства обычно выглядят гораздо скромнее и проще.

Буфет 922 от Medea.	1. Разнообразие видов и форм. Стиль модерн расширил диапазон видов мебели, предложив разнообразные вариации на тему шкафов, тумбочек и этажерок, создав «промежуточные» варианты причудливых очертаний и нестандартных размеров. Встроенная мебель также впервые появилась в этом стиле: сложно и изысканно декорированные шкафы и каминные полки словно вырастают из стен.
Книжный шкаф VL16 от Carpanelli.	2. Плавные, вьющиеся линии и прихотливые изгибы. Пожалуй, это самый характерный признак мебели в стиле модерн. У стульев, столов и диванов, небольших этажерок этим требованиям подчиняется весь контур и внутренние линии, в массивных шкафах, как правило, силуэты более спокойные, а изогнутые линии переходят в декор.
Шкаф CR32 от Carpanelli.	3. Уподобление живой природе. Нередко в силуэтах мебели, декоративной резьбе и накладном декоре прочитывается узор или контур цветка, бабочки, птицы или какого-нибудь фантастического существа.
Диван 79864-CHPGN-40 от AICO.	4. Приглушённые цвета обивки. Стиль модерн не признаёт ярких открытых цветов, вместо них — «сумеречная палитра» вечера или раннего рассвета, сложные оттенки воды и живой природы. В этой гамме создаётся обивка для диванов и кресел, нередко используются ткани с эффектом отлива и мерцания, узоры никогда не бывают слишком яркими и контрастными, чтобы не отвлекать внимание от красоты силуэтов.
Банкетка 3128 от Savio Firmino.	5. Асимметрия. Ориентируясь на мир природных объектов, стиль модерн в мебельных формах нередко (хотя далеко не всегда) предлагает асимметричные композиции: например, спинка кресла может иметь «неправильные» скошенные очертания, расположение секций и дверей у шкафа не подчиняется закону осевой симметрии.
Письменный стол Marlon от Galimberti Nino.	6. Комфорт. Мебель в стиле «модерн» обычно отличается удобством: мастера стремились сделать жилище максимально приспособленным к комфортной жизни, и мебель играла в этом достойную роль. На стульях и мягких диванах удобно сидеть, за письменными столами комфортно работать, в шкафах предусмотрены разнообразные секции для удобной сортировки вещей, в том числе и для совсем небольших предметов.
Журнальный столик TL24 от Carpanelli.	7. Изящество и ажурность форм. При взгляде на силуэты небольших кресел, этажерок, а порой и более массивных предметов кажется, что мебель «танцует», едва касаясь кончиками ножек пола. Вся спинка или её верхняя и нижняя части, подлокотники, изголовья и изножия кроватей, обрамления шкафов и полок — ажурные, украшенные воздушным узором из сквозных гнутых линий.
Спальня 2048 от Medea.	8. Гладкие поверхности. Стиль модерн предпочитает тщательно обработанные поверхности дерева, дорогие модели «ручного» производства скрупулёзно полируются до блеска и покрываются мебельными лаками.
Спальня Monreale от Signorini & Coco.	9. Открытые текстуры. Большинство предметов обстановки — из дерева, причём не окрашенного, чтобы сохранить «природность» вещи. Иногда деревянные поверхности обрабатываются тонирующими лаками, но чаще демонстрируют свой природный цвет.
Тумба-комод 79050-60-40 от AICO.	10. Декоративные детали: вставки и накладки. «Дизайнерские» модели порой даже излишне щедро украшаются вставками из разнообразных, но, как правило, не драгоценных материалов: стиль модерн отдаёт предпочтение недорогим материалам — накладкам из латуни, серебру, меди, вставкам из слоновой кости, перламутра, майолики и витражам из цветного либо фактурного стекла. Зеркала, которыми украшают шкафы, буфеты и горки, обрабатываются фацетом.

Особенности стиля модерн

Модерн (в других странах – «ар-нуво», «югендстиль», «сецессион») – течение в искусстве, получившее наибольшую популярность с 1880-х годов и до 1910-х. Одна из наиболее характерных черт модерна – предпочтение прямым линиям округлые, более естественные, декоративность. Он стремился комбинировать художественность и практичность, касался практически всех сфер деятельности человека: изобразительного, прикладных искусств, архитектуры.

Перед модерном в искусстве главенствовало эклектическое направление. Оно цитировало и повторяло элементы, заимствованные из предыдущих стилей. Однако уже в конце XIX века в искусстве повеяло свежестью. В работах мастеров того времени начали появляться такие характерные для того, что вскоре станет модерном, черты, как элегантные, волнистые узоры и растительные орнаменты. Сильнее всего на модерн повлияли искусство Японии и Древнего Египта, а также ещё некоторых древних цивилизаций.

Модерн делится на два вида: конструктивный, развившийся в Австрии и Шотландии, и декоративный, образовавшийся в Бельгии, Франции, Германии. Италия и Россия обзавелись собственными школами модерна – там на него оказали сильнейшее влияние национальные традиции.

Модерн тяготел к тому, чтобы стать цельным синтетическим стилем: всё, что окружало человека, должно было быть выполнено согласно единым правилам. Поэтому художников, работавших в этом стиле, привлекали керамика, дизайн интерьеров, книжная графика.

Как образовался этот стиль? Он начинал своё движение в разных странах, в разное время и под влиянием самых разных художников. Они друг друга не знали, но у них были общие идеалы, общие идеи. У предмодерна не было связей с национальными идеями стран, где он развивался, за исключением Италии и России. Так был заложен фундамент для интернационального, космополитичного стиля, которым и является модерн.

Теорию будущего стиля придумал Уильям Моррис.

Модерновые живопись и скульптура подверглись влиянию символизма. Модерн тяготел к образованию единой художественной системы. Картины и панно, выполненные в этом стиле, должны были не только услаждать взор наблюдателя, но и органично смотреться в интерьере. Им характерны декоративная условность, орнаментальность и одновременно – реализм в изображении персонажей первого плана.

Выдающиеся художники эпохи модерна: М. Врубель, Л. Бакст, Г. Климт, А. Муха, Э. Шиле, О. Бёрдслей. Архитекторы: А. Гауди, В. Орта, Э. Гимар.

зарождение, виды и особенности стиля

Модерн — это новаторский архитектурный стиль начала XX века, зародившийся в Европе и быстро распространившийся по всему миру. Появление стиля обязано трём важным факторам: стремление отказаться от традиций и переосмыслить прошлое, развитие технического прогресса, позволившее создавать сложные детали, и переломный исторический момент, который способствовал росту национального самосознания в европейских странах.

Зарождение

Модерн зародился на рубеже XIX и XX веков и просуществовал около тридцати лет. Условными временными границами считаются 1890-1910-е годы, однако многие здания позднего стиля были построены и в 1920-х годах.

Слово «модерн» переводится как современный, и это был поистине новый стиль и настоящий глоток свежего воздуха в европейской архитектуре. Его задачей было переосмыслить многовековые архитектурные традиции, используя новаторские методы.

Стремление отречься от старого и создать нечто совершенно новое резонировало с настроением общества 1900-годов, стоявшего на границе старого и нового мира. И также, как и многие события, произошедшие на стыке веков, имели большое влияние на дальнейшую мировую историю, революционный модерн также сформировал новую архитектурную парадигму, обеспечившую появление всех главных стилей XX века: конструктивизм, функционализм и модернизм.

Первым зданием модерна традиционно считается отель Тассель в Брюсселе архитектора Виктора Орта. В особняке были тщательно продуманы все детали как экстерьера, так и интерьера. Здесь были впервые применены методы, впоследствии ставшие фирменными для стиля: арочные окна, натуральный камень и большое внимание к интерьеру, где использовались мозаичные полы, витиеватая решётка лестницы и орнаменты на природные мотивы.

Из Бельгии модерн распространился на остальные страны Европы и затем пришёл в Россию.

Характерные особенности

Несмотря на сознательный уход от канонов и значительное изменение стиля со временем, свои особенности у него всё же были. Обычно к ним относят асимметрию, декоративные элементы на растительную и животную тематику, красочные витражи, мозаики и майолики, использование натуральных природных материалов, текучие и динамичные линии, обычно из железобетона и кованого металла, одинаковое внимание как к экстерьеру, так и интерьеру. Часто происходит синтез архитектуры, скульптуры, живописью и прикладных искусств.

Практически на каждом здании можно увидеть, что все элементы были продуманы и выполнены в едином стиле: балконы, окна, двери, ручки, решётки, лестницы. Необработанный камень может соседствовать с яркой мозаикой, а резкая асимметрия с плавными линиями решёток. Новый стиль искусно использовал новые технические возможности, что позволило повысить этажность зданий и создавать необычные декоративные элементы.

Другой особенностью модерна является вдохновение народным искусством и средневековьем. Начало XX века — это рост национального самосознания и обращения к своему культурному и историческому наследию. В каждой стране это выразилось по-разному. В Скандинавии, Прибалтике и на северо-западе России часто вдохновлялись замками, отчего многие дома часто напоминают небольшие замки. В Венгрии заметно сильное восточное влияние. Обращение к фольклору также проявилось в использовании на фасадах существ из сказок.

Виды

В разных странах модерн немного отличался и даже назывался по-разному: ар-нуво во франкоговорящих странах, югендстиль и сецессион — в немецкоязычных странах. Каждый регион привносил в стиль что-то своё, но также сильнее всего модерн менялся с течением времени.

Ранний

Ранний — это наиболее традиционная и классическая версия стиля, когда появились его характерные черты, и архитекторы отступали от них незначительно. Также ранний модерн отличается тем, что первоначально он использовался лишь при строительстве особняков, усадеб, отелей, дворцов — то есть пользовался популярностью преимущественно у буржуазии. Узнав о новой архитектурной моде, многие стремились выделиться и построить самое необычное здание. Часто такие дома не вписывались в застройку, чем ещё больше подчёркивали свою нестандартность.

Поздний

С течением времени модерн уже не воспринимался как что-то необычное и становился всё более массовым. Теперь в этом стиле строились совершенно разные постройки: от жилых комплексов до промышленных зданий. Появлялись целые кварталы доходных домов в этом стиле.

Изменились и его характерные черты: он становился всё более рациональным и конструктивным. Декоративных деталей становилось всё меньше, интерьер уже не играл большой роли и стал заметен переход в функционализм, который и пришёл на смену модерну.

Деревянный

Отдельно стоит отметить деревянный модерн. Непростой с технической точки зрения, он был довольно распространён в России. Примеры можно увидеть в Петербурге на Каменном острове, в Нижнем Новгороде, Ярославской и Владимирской области.

Модерн в России

В России при создании декора архитекторы обратились к русскому фольклору и народным сказкам. Часто использовались традиционные орнаменты и сюжеты, а также растительный декор, животные и сказочные существа. Самыми яркими представителями смешения русского стиля и модерна являются Казанский вокзал в Москве и Витебский вокзал в Петербурге.

В Москве

Из всех российских городов именно в Москве русский модерн был наиболее разнообразен и использовался для строительства совершенно разных типов зданий: особняков, вокзалов, гостиниц и промышленных предприятий. Часто это яркие и неординарные строения, выделяющиеся среди остальной застройки. Например, проходя мимо, невозможно не заметить дом Перцова, неподалёку от храма Христа Спасителя. Красочное мозаичное панно и необычная асимметрия крыши делают его похожим на сказочный дом. Также в этом стиле было построено много особняков, которые теперь сосредоточены в районе улицы Остоженки. Главный представитель московского модерна — архитектор Шехтель.

В Санкт-Петербурге

В Петербурге одни из лучших примеров модерна России: дом Зингера на Невском проспекте, Витебский вокзал, Елисеевский магазин. В целом же здесь был более распространен северный модерн — подвид стиля, характеризующийся использованием натуральных материалов. Яркие представители петербургского модерна — Лидваль, Бобырь.

В других городах

Модерн был распространён по всей России и нашёл своё выражение в дворянских особняках, которые можно найти в Нижнем Новгороде, Самаре, на Урале и в Сибири.

Модерн в Европе

Модерн зародился в Европе, поэтому неудивительно, что именно в европейских странах он представлен лучше всего. В каждой стране привносились свои особенности, шло обращение к собственному национальному наследию и фольклору.

Скандинавия и Прибалтика

Финляндия, Швеция, Норвегия и Дания обратились к северному модерну, который в этих странах называют национальным романтизмом. Его распространение обусловлено легкой доступностью натурального камня и дерева — главные материалы стиля. Неприступные дома с каменным основанием и асимметричными деталями часто напоминают скандинавские замки — подобные примеры можно встретить в Хельсинки, Осло, Стокгольме, Бергене.

Из прибалтийских стран отдельно стоит отметить Ригу, где появился свой «рижский югендстиль». До трети домов в центре города построены именно в этом стиле. Именно здесь находится настоящая галерея модерна под открытом небом — улица Альберта, где сосредоточены красивейшие архитектурные памятники югендстиля.

Западная Европа

В Западной Европе модерн был более романтическим и часто довольно гармонично вписывался в среду. Ар-нуво в Париже — это, например, знаменитые входы в метро, ставшие одним из символов города. Венский сецессион в Австрии отличался отсутствием плавных линий, он был квадратным и строгим. В Барселоне — это авторский стиль, созданный Гауди. Здесь преобладали плавные линии, множество ярких и разнообразных декоративных элементов и мозаики.

В Венгрию стиль пришёл из Австрии и по наследству получил название «сецессион». Примеров венгерского сецессиона больше всего в Будапеште, где европейский стиль смешался с персидскими и мавританскими мотивами, стал особенно ярким и необычным.

Модерн был популярен и в Праге, где стиль отличался особой выразительностью. Фасады домов украшают растительные орнаменты и скульптуры героев национальных сказок. Особенно популярен стал пражский художник, работавший в этом стиле, — Альберт Муха.

Заключение

Модерн стал поистине революционным стилем, разрушившим сложившиеся традиции и нормы как в архитектуре, так и в других формах искусства. Отчасти он был результатом кризиса, а отчасти — отражением непростой эпохи, полной противоречий и стоявшей на пороге больших перемен. Отказ от традиций привёл к рождению новых стилей, которые раз за разом переосмысливали архитектуру и были отражением общественных изменений.

Вступайте в группу Вконтакте и следите за новыми постами и другими фотографиями.

Первые обновления всегда в Инстаграме

Стиль модерн в архитектуре

Стиль модерн возник в европейском и американском искусстве в конце XIX – начале XX века и наиболее ярко проявился в архитектуре частных домов – особняков, а также в строительстве деловых, промышленных и торговых зданий – банков, бирж, вокзалов. Появившись в условиях бурно развивающегося индустриального общества, стиль модерн, с одной стороны, характеризовался рациональными конструкциями: широко применялся железобетон, стекло, облицовочная керамика, — с другой стороны, основным признаком стиля является его декоративность.

В зданиях в стиле модерн нет разделения на конструктивные и декоративные элементы: архитектурные формы осмысливались эстетически, так что, любуясь красотой и декоративностью несущих конструкций можно было забыть об их практическом назначении.

Одним из принципов архитектуры эпохи модерна был принцип «изнутри наружу»: от наиболее оптимального, индивидуально-удобного планирования внутренних помещений к внешнему облику здания. Благодаря художественной обработке и несимметричности фасады отражали целесообразность и уютность расположения внутренних комнат.

Фасады в стиле модерн подобны живым организмам, напоминая одновременно природные формы и результат свободного творчества художника. В оформлении фасадов широко применялись декоративные элементы: лоджии и галереи с балюстрадами, балясниы неклассических форм, разнообразные деревянные балки, гладкие или грубые, без отделки, живописные террасы, лестницы, украшения на стенах и окнах. Излюбленной формой для балконов был многоугольник с выступающими консолями, создающими романтическое настроение благодаря своей простоте. Окна неодинаковой величины, наличники изогнутых форм, ряды из окон различной формы и несимметрично расположенных дверей производят впечатление естественного беспорядка и природной наивности. Декоративные элементы (колонны, молдинги, карнизы) имеют особенно красивый и привлекательный вид благодаря прямым и волнообразным углубленным полосам, чередованию гладкой и шероховатой штукатурки с вылепленными на ней орнаментами из пышных веток и «небрежно» разбросанных цветов. Архитекторы обращаются к прихотливой декоративности в орнаментах и росписях стен, нарочито подчеркивая изгибающиеся и обтекаемые формы и линии.

Узоры металлических переплетов перил и маршевых лестниц, балконных ограждений, изгибы кровли, асимметричные формы проемов, прихотливый орнамент из вьющихся водорослей и женских голов с распущенными волосами сочетались с творчески переработанными формами стилей прошлого («восточные» или «средневековые» арки, эркеры, башенки и т. д.), что придавало сооружениям романтический характер. При этом архитекторы не воспроизводят характерные детали определенного архитектурного стиля, а создают новый образ, вызывающий не исторические, а эмоциональные ассоциации с экзотическими странами и прошлыми эпохами. Традицию стиля модерн возможно продолжать и сейчас — архитектурные элементы под заказ возможно спроектировать, изготовить и установить на фасад, сделав дом неповторимым.

Впечатление ассоциации фасада разными архитектурными эпохами одновременно создается за счет всевозможных средств: силуэта стен, форм крыши, декоративных элементов, игрой с цветом и светом.

Таким образом, можно выделить характерные черты стиля модерн в архитектуре:

декоративность;
основные мотивы – растительные;
основной принцип – уподобление рукотворного природному и наоборот;
творческое переосмысление исторических стилей как источника архитектурных форм;
первичность функционального назначения и следование формы этому назначению.

Дата публикации: 12.03.2008

Школы модерна в архитектуре

Каждый новый виток, новое направление в мировой архитектуре неразрывно связаны с вехами в истории социального развития человеческого общества, его прогрессивными достижениями. Стиль модерн, возникший в конце девятнадцатого века на фоне подъема промышленной индустрии, стал олицетворением своей эпохи.

Ар-нуво, югендстиль, русский модерн, именуя по-своему в каждой стране, его приняли и воплотили в архитектуре по всему миру. Модерн вобрал в себя лучшие черты восточной экзотики, он богат элементами рококо и готики. Модерн с легкостью вытеснил свою предшественницу — эклектику, органично вписавшись в новые возможности строительства. Использование камня, стекла и металла способствовало созданию плавных линий и причудливых арабесок.

Характерные признаки стиля модерн

Модерн отличается большим разнообразием характерных элементов за счет синтеза ряда направлений в искусстве — живописи, пластики, архитектуры, прикладного творчества.

Сооружения поражают визуальной легкостью и необычной, ассиметричной формой. Внутренние помещения просторны, практически отсутствуют прямые линии и углы.
Конструкции выполнены как из легкого алюминия, так и из традиционного железобетона, пролетные строения — арочного, вантового и балочного типов.
Преобладает пастельная гамма цветов, но используются и металлик, серебро, флуоресцентные красители. Изобилие растительных орнаментов.
Двери нередко смещены в сторону от центра здания, их виды многообразны — от вращающихся до телескопических.
Большие, иногда — во всю стену окна. Механизм распашной, откидной, поворотный или раздвижной.
Линии форм свободные, напоминающие естественные природные конфигурации. Каждая сторона здания имеет удачный ракурс, где декор и фасад видятся в ином свете, при этом общая картина потрясающе гармонична.

Смещенные от центра оформления двери, мягкие, плавные линии, растительные мотивы.

Бельгийская школа модерна

Общепризнанным пионером модерна стал Виктор Орта — бельгийский архитектор, с чьей «легкой руки» в строительстве стали применять стекло и металл — новые на тот момент материалы. Творения Орта легко узнаются по характерному облику: металлический переплет фантазийных растительных форм, большие площади остекления, тщательная проработка мельчайших деталей, вплоть до дверных ручек, для приведения их к единому стилю. В 1893-м по проекту Орта строится первое в мире здание в стиле модерн — Дом Тасселя. Но наиболее интересными с точки зрения новаторского подхода считаются здания универсальных магазинов такие, как брюссельский «Инновассион», выстроенный Орта в 1901-м. В этих зданиях фасады представляют собой сплошную остекленную поверхность, покоящуюся на металлических каркасах.

Дом Тасселя считается первым в мире зданием в стиле модерн. Большие окна, смягченные углы, характерный узор стебля цикламена на кованой решетке. Дом Сольвей — разные ракурсы отображают целостную гармонию.

Французская школа

Чуть позже, после ознакомления в путешествии по Брюсселю с творчеством Виктора Орта, в стиле модерн начинает творить француз Эктор Гимар. Под сильнейшим впечатлением от изящных, воздушных построек Орта, Гимар возводит всемирно известный Кастель Беранже, или Кастель Derange (от франц. «беспорядочный»), как называли его современники Гимара. Замок имеет все классические черты модерна: ассиметричную форму, необычную расстановку окон (по диагонали), балконов, порталов, неровную поверхность каменной кладки в сочетании с кирпичом и яркими витражами в окнах.

Кастель Беранже — «дом сумасшедших». В отличии от палладианского стиля, дом выглядит по-разному с каждой стороны. В Париже — немало зданий, построенных французским основателем ар-нуво, в частности, горожане ежедневно наслаждаются видом чугунных павильонов метро, признанных шедеврами пластики.

Испанская школа

Испанской школе характерна самобытность, нахождение самых гармоничных форм в готической и исламской архитектуре.

Сооружения Антони Гауди настолько реалистично вписываются в окружающие пейзажи, что создается полное ощущение естественности их происхождения. Незаурядный талант и богатейшая фантазия автора послужили появлению двух десятков удивительных проектов. Декоративные элементы — главные отличия стиля архитектора. С использованием полихромных эффектов керамики построено здание Каса Висенс — дом, словно сошедший со страниц детской сказки: асимметрия фасада, ломаная крыша и богатый орнамент. Не менее оригинален особняк Эль Каприччо, а диковинный Парк Гуэль — целая череда уникальных строений, будто выросших из земли, извивающаяся, как змея, «бесконечная скамья», колонны, как деревья.

Каса Висенс — сказочный, яркий, колоритный замок.

Русская школа

Модерн в русском виде — все характерные веяния стиля плюс народный фольклор. В основу проектов легли черты византийских церквей, боярских хором из семнадцатого столетия: ажурные конструкции с множеством арочных элементов, высокие пролеты, объемное пространство помещений, витражные окна больших размеров. Декорациями выступают женские образы с вплетенными в волосы виноградными лозами, мозаичные рисунки, растительные формы.

Особняк А.Морозова — Москва, Воздвиженка

В Москве сохранилось множество построек конца 19 и начала 20-го столетия, которые выстроены в стиле модерн. Приверженцами стиля стали архитекторы Ф.О. Шехтель, В.Ф. Валькот, Ф.Ф. Воскресенский, А.У. Зеленко и другие.

Особняк Отто Листа, построенный Львом Кекушевым в 1899 году, отличает асимметрия формы, разные по величине и виду окна, сочная и выразительная майоликовая мозаика над арочным входом, небольшая, квадратной формы, лоджия с колонной над первым этажом на углу здания.

Особняк Листа. Первоначально Кекушев строил его для себя.

На Пречистенке — построенный тем же Кекушевым доходный дом Исакова. Это чарующее сооружение. Дом был построен для купца Исакова в начале 20-го века, и он отличается большим размахом, но удивительной ажурностью и легкостью. В дизайне явно прослеживается французский стиль: окна не только различаются по размерам и форме, но и по переплету; по центральной оси расположен балкон с ажурными коваными решетками, края оформлены эркерами. У фасада из кирпича скруглены углы, в верхней части изготовлен фриз в виде узорчатой лепнины, боковые стороны украсили женские фигуры.

Доходный дом Исакова, предназначенный для проживания исключительно зажиточных граждан.

В Петербурге в начале двадцатого века появилось ответвление стиля — «Северный модерн», важнейшей отличительной чертой которого было применение мрамора и гранита для отделки фасадов в связке с металлическими и деревянными элементами.

Особняк Курлиной в Самаре. Фасад отделан голубой плиткой и изумрудными изразцами. Кованные ограждения на крыше в виде крыльев бабочки, придают легкости. Линия волны, характерная для модерна, читается на фронтонах, в скругленном входе и балконной арке.

За всю историю стиля выделилось несколько направлений модерна. В Германии он именовался югендстилем, в Австрии — сецессионом. Описаны рационализм, неоклассицизм и даже берлинский, парижский или рижский модерн. Господство стиля продолжалось на протяжении четверти века, на смену ему пришли экспрессионизм и функционализм.

Практикум

Если есть желание выделить свой коттедж на фоне прочих — оформление в стиле модерн будет идеальным решением.

В конструкции здания используйте плавные, перетекающие друг в друга линии, сходные с линиями, наблюдаемыми в окружающей природе. Избегайте острых углов, больше завитков и изгибов. Вне зависимости от габаритов постройки, она должна иметь визуальную легкость.
Материалы для строительства могут быть любыми — кирпич, дерево, металл. Прекрасным решением станет сочетание различных фактур: деревянный фасад, декорированный бутовым камнем или красным кирпичом. Также, в отделке фасада могут преобладать стекло, металлические и чугунные элементы. Актуальны мозаичные округлые элементы, лепнина, статуэтки.
Цвета — натуральные, сдержанные, возможно, с яркими вкраплениями, но без намека на помпезность.
Окна — обязательно большие — могут располагаться несимметрично, то же касается и главного входа.
Балконы и эркеры — смещенные от центральной оси, оформленные колоннами, возможно, в виде спиралей. Наличие «закрученных» элементов характерно для проектов домов в стиле модерн — спиральные лестницы, особое расположение помещений внутри.
Окружающий ландшафт должен подчеркивать единство стиля. На участке обязательно располагают фонтаны, водоемы, разнообразные ажурные арки и перголы, беседки с витражами. Планировка включает извилистые, плавные линии, преобладают натуральный камень, дерево и кованые элементы. В саду должно быть много пространства и несколько единичных акцентов — крупные деревья или групповые посадки.
Закажите проект отделки фасада у нас.

Особенности русского модерна

Выделение отдельного стиля позволяет четко говорить, что он обладает некоторыми общими чертами, делающими его уникальным. Все эти общие черты и особенности мы и постараемся перечислить.
1. Сближение архитектуры с другими видами искусства, в частности с изобразительным. Они в то время слились и дополнили особенности друг друга уникальными чертами. Вообще русская архитектура давно славится такими особенностями, как близость этих двух видов искусств. Особенно ярко выделяется тут строительство церковных зданий. Редкие из церквей в прошлом обходились без яркой архитектурной выразительности и фресок, ставших отдельным направлением искусства. Храмы, созданные до XIV века, в северо-восточном регионе так и вовсе покрывались резьбой по камню. Однако опыт русской архитектуры постепенно стал отвергаться, и связь между двумя видами искусств стала ослабевать. Лишь модерн с его выразительностью и стремлением к переосмыслению культуры, смогли вернуть восприятие здания как холста, на котором каждый маленький мазок имеет значение, а все создает целую концепцию.
2. Ориентированность на территорию и на пространство – результатом чего и стало появление сразу двух течений, во многом противоречащих друг другу. Это течения Петербурга и течение Москвы. Само то, что в ярком и уникальном стиле стали выделяться внутренние течения, стали необычными, потому что в нем почти никогда школа не определяла влияния больше, чем течение, в котором работал сам мастер. Однако в России все было серьезно – в нынешней столице тяготели к яркости, к широте и радикальности систем самовыражения, в то же время как в более северном городе предпочитали сдерживать собственные эмоции, использовать более спокойные стили.
3. Ориентированность на массовость – это база модерна. Его последователи смотрели на людей, которым больше требовалось удобство, чем красота. Хотя эта черта стиля проявилась далеко не сразу, и ее можно считать изменением отношения к архитектуре, на которую перестали смотреть только как на искусство. Внимание перестали уделять только форме искусства архитектуры и сориентировались на его содержании. Это было спровоцировано изменениями в обществе, а также новейшими достижениями науки и техники, и тенденция продолжилась в остальных стилях XX века.

Современность | культура | Британника

Современность , самоопределение поколения о собственных технологических инновациях, управлении и социоэкономике. Приобщиться к современности означало представить свое общество как участвующее в организационных достижениях и достижениях в области знаний, благодаря которым его непосредственные предшественники выглядят устаревшими или, по крайней мере, превзойденными. Таким образом, выдающиеся викторианцы казались старомодными новому поколению «современников» в начале 20 века, а девиз поэтов того времени заключался в том, чтобы «сделать это новым».

Более конкретно, современность была связана с индивидуальной субъективностью, научным объяснением и рационализацией, уменьшением внимания к религиозным мировоззрениям, появлением бюрократии, быстрой урбанизацией, ростом национальных государств и ускоренным финансовым обменом и коммуникациями. Нет единого мнения о том, когда началась современность. История Западной Европы предполагает, что современная эпоха пришла к концу колониального вторжения и глобальной экспансии, которые относятся к 18 и началу 19 веков.В целом, современность была проиллюстрирована периодом, последовавшим за началом современных войн, типичным примером которого являются две мировые войны и сменившийся постмодернизмом.

Влияние инноваций

Современность на Западе в первой половине 20-го века означала новые форматы для новых мыслей — новаторские способы письма и мышления, новые области исследований, вливание женщин в рабочую силу, в которой исторически преобладали мужчины, появление новых форм искусства ( например, джаз и немое кино), а также разработка новых продуктов и технологий.Рационализация процессов привела к таким схемам, как усиление разделения труда, что повысило эффективность работы и предоставило возможности трудоустройства для лиц со средней квалификацией. Действительно, в результате пересмотра организации рабочего места часто вытеснялись работники с установленным опытом, в то же время многие работники вводили предсказуемый, рассчитанный рабочий день и получали доход для покупки созданной ими продукции. Сборочные конвейеры для автомобилей, например, созданные американским промышленником Генри Фордом и прославленные мексиканским художником Диего Риверой как эгалитарное слияние человека и машины, воплотили этот подход, подразумевая передовые методы и технологии для всех.Производственная система Ford сильно повлияла на современную экономику. Точно так же технологические инновации, такие как телеграф и появление фотографии, также изменили способы обитания и повседневную жизнь целого населения.

Многие ученые современности соглашаются с тем, что научные методы четко служат для обозначения разрыва между современным и древним, поскольку исследовательские проекты позволяют использовать новые средства проверки реальности — от телескопов до электронных микроскопов, историй болезни, обзоров, гирь и весов, а также системы анализа данных.Современные граждане понимали, что научное развитие привело к средствам разрушения и контроля над населением наряду с материальным улучшением уровня повседневной жизни.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчас

Упадок досовременных верований

Действовать в рамках современности также означало участвовать в вере в то, что человек обнаруживает резкий контраст между современными концепциями космоса и мировоззрением досовременных или «древних».В области философии досовременные убеждения уступили место современному беспокойству по поводу того, как социальные системы определяют значительную часть жизненного опыта для любого отдельного человека. Немецкий философ Фридрих Ницше предположил, что для современности характерны кризисы в системах морали, так что, если вера потеряна, восстановления не может быть. Он также отметил, что многие из этих кризисов самовосприятия происходят из-за достижений в знаниях и некритического использования новых технологий.

Сами технологии участвуют в децентрализации уверенности человека в восприятии и планировании.Современность как историческая координата, маркер в хронологии названных эпох зависит от различий между новыми способами существования, а также от новых представлений о себе, которые связаны с транспортом, архитектурой, массовыми мероприятиями и средствами массовой информации, которые заменяют прежние способы проживания. пространство и время. Таким образом, некоторые ученые заходят так далеко, что определяют современность с появлением печатного станка и массового распространения печатной информации, что привело к росту грамотности в среднем классе в 15 веке.

Обычно цитируемые примеры, в которых технический прогресс способствовал разрушению досовременных представлений, включают микроскопы и камеры, которые заменили человеческий глаз в качестве арбитра оценки, и лабораторные тесты на наследственность, которые могут доказать отцовство со свидетельскими показаниями или без них. Камеры могут захватывать отдельные элементы деятельности и, следовательно, предлагать точку обзора, которая потенциально превосходит точку зрения человеческого глаза. Английский фотограф Эдвард Мейбридж, пионер фотографического исследования движения, объединил научные эксперименты с фотографией в серии хронофотографических демонстраций.Он классно показал, что в определенный момент рысью стандартная лошадь находится в воздухе, причем все четыре ноги оторваны от земли. Фотография Мейбриджа запечатлела движение, ускользавшее от человеческого глаза. С философской точки зрения работа Мейбриджа определила границы человеческого восприятия реальности. Визуальные устройства, такие как камеры и микроскопы, позволили людям исследовать и изучать механизмы функционирования и дисфункции объектов и существ по-новому.

Национальные государства, финансовый обмен и связь

Современность также характеризовалась сдвигом в управлении, при котором отдаленные колонизирующие силы уступили место управлению местными властями. Таким образом, границы национальных государств воспринимались как отражение надзора со стороны официальных лиц, а не колониальных военных держав.

С ростом мировой практики товарного капитализма, с необходимыми предприятиями капитала для открытия потребительских рынков, современность также стала ассоциироваться с возрастающей скоростью как в передаче финансовых обменов, так и в трансграничных коммуникациях. Действительно, современность была связана с быстрым движением глобального капитала, спутниковой передачей изображений и немедленной трансглобальной коммуникацией.Однако, несмотря на эти события, современность также стала определять дикое неравенство в глобальном масштабе, от отраслей, ориентированных на прибыль невидимых акционеров, до культурных предубеждений в обеспечении государственного образования.

Шэрон Л. Снайдер Редакция Британской энциклопедии

Узнайте больше в этих связанных статьях Britannica:

джаз
Джаз, музыкальная форма, часто импровизационная, разработана афроамериканцами и находится под влиянием как европейской гармонической структуры, так и африканских ритмов.Он был частично разработан на основе рэгтайма и блюза и часто характеризуется синкопированными ритмами, полифонической ансамблевой игрой, различной степенью импровизации, часто преднамеренными отклонениями высоты звука и использованием…
Генри Форд
Генри Форд, американский промышленник, который произвел революцию в фабричном производстве с помощью своих методов сборки. Форд провел большую часть своей жизни, делая заголовки, хорошие и плохие, но никогда не оставались равнодушными. Известный как технический гений, так и народный…
Диего Ривера
Диего Ривера, мексиканский художник, чьи смелые крупномасштабные фрески стимулировали возрождение фресковой живописи в Латинской Америке.…

Характеристики современности

Поскольку термин «современный» используется для описания широкий диапазон периодов, любое определение современность должна учитывать рассматриваемый контекст. Модерн может означать всю постсредневековую европейскую историю в контексте деления истории на три большие эпохи: античность, средневековье и современность. Точно так же часто используется для описания евро-американской культуры, возникшей в эпоху Просвещения. и каким-то образом продолжается в настоящее время.Термин «современный» также применяется к период, начинающийся где-то между 1870 и 1910 годами, по настоящее время и даже больше конкретно к периоду 1910-1960 гг.

Одно из распространенных употреблений термина «Ранний «Модерн» означает состояние западной истории либо с середины 1400-х годов, либо или примерно европейское открытие подвижного шрифта и печатного станка, или раннее 1600-е годы, период, связанный с подъемом проекта Просвещения. Эти периоды может характеризоваться:

Рост толерантности как политической и социальной веры

Индустриализация

Рост меркантилизма и капитализма

Открытие и колонизация незападного мира

Расцвет представительной демократии

Повышение роли науки и техники

Урбанизация

Массовая грамотность

Распространение СМИ

Картезианское и кантианское недоверие к традициям по автономным причинам

Кроме того, можно сказать, что XIX век добавил к современности следующие грани:

Возникновение социальных наук и антропологии
Романтизм и ранний экзистенциализм

Натуралистические подходы к искусству и описанию

Эволюционное мышление в геологии, биологии, политике и социальных науках

Начала современной психологии

Растущее лишение свободы религии

Освобождение

Определяющие характеристики современности

Были предприняты многочисленные попытки, особенно в области социологии, понять, что такое современность.Для описания общества используются самые разные термины, социальная жизнь, движущая сила, симптоматический менталитет или некоторые другие определяющие аспекты современность. К ним относятся:

Бюрократия — безличная социальная иерархия, практикующая разделение труда и отмечены регулярностью метода и процедуры
Разочарование мира — потеря священного и метафизическое понимание всех сторон жизни и культуры
Рационализация — мир можно понять и управлять им через разумную и логичную систему объективно доступных теорий и данных
Секуляризация — потеря религиозного влияния и / или религиозные убеждения на уровне общества
Отчуждение — изоляция индивида от систем значение — семья, значимая работа, религия, клан и т. д.
Коммодификация — сокращение всех аспектов жизни до объекты денежного потребления и обмена
Деконтексутализация — устранение социальных практик, верования и культурные объекты из местных культур происхождения
Индивидуализм — рост стресса на отдельных людях, а не на структуры для медитации, такие как семья, клан, академия, деревня, церковь

Национализм — рост современных национальных государств как рациональные централизованные правительства, которые часто пересекаются с местными этническими группами

Урбанизация — перемещение людей, культурных центров и политическое влияние на крупные города

Субъективизм — поворот внутрь для определений и оценки истины и смысла

Линейная прогрессия — предпочтение форм рассуждений, которые подчеркивать предпосылки и результирующие цепочки предложений

Объективизм — вера в то, что утверждения истины могут быть установлена автономная информация, доступная для всех

Универсализм — применение идей / претензий ко всем культуры / обстоятельства независимо от местных особенностей

Редукционизм — вера в то, что что-то можно понять изучая детали, из которых состоит

Массовое общество — рост обществ, объединенных средствами массовой информации. и широкое распространение культурных обычаев в отличие от местных и региональных особенности культуры

Индустриальное общество — общества, сформированные вокруг производство и сбыт продукции

Гомогенизация — социальные силы, стремящиеся к единообразие культурных идей и продуктов

Демократизация — политические системы, характеризующиеся свободным выборы, независимая судебная система, верховенство закона и уважение прав человека

Механизация — передача средств производства из человеческий труд на механизированные, передовые технологии

Тоталитаризм — абсолютистские центральные правительства, которые подавляют свободное выражение мнения и политическое инакомыслие, а также практикуют пропаганду и воспитание граждан

Терапевтическая мотивация — понимание того, что человеческое Я является продуктом эволюционных желаний, и в этом ему нужно помогать достижение этих желаний в отличие от проектов этического улучшения или стремления к общественная добродетель

Современность часто характеризуется сравнением современных обществ с домодернистскими или домодернистскими обществами. постмодернистские, и понимание этих немодернистских социальных статусов, опять же, далеко из решенного вопроса.В какой-то мере есть основания сомневаться в самой возможности описательная концепция, которая может адекватно отражать различные реалии обществ различных исторические контексты, особенно неевропейские, не говоря уже о трехэтапной модели социального эволюция от домодерна к постмодерну. Как видно выше, часто, казалось бы, противоположные силы (такие как объективизм и субъективизм, индивидуализм и национализм, демократизация и тоталитаризм) приписываются современности, и, возможно, причины спорить, почему каждое из них является результатом современного мира.Что касается социальной структуры, например, многие из определяющих событий и характеристик, перечисленных выше, проистекают из переход от относительно изолированных местных сообществ к более интегрированным и крупномасштабным общество. В таком понимании модернизация может быть общим абстрактным процессом, который может можно найти во многих разных частях истории, а не в уникальном событии в Европе.

В целом крупномасштабная интеграция включает:

Увеличение движения товаров, капитала, людей и информации между ранее отдельными области, и усиление влияния, которое выходит за пределы локальной области.
Повышенная формализация тех мобильных элементов, разработка «схем» на которых эти элементы и влияние на путешествия, а также стандартизация многих аспектов жизни общества в целом это способствует мобильности.
Повышенная специализация различных слоев общества, например разделение труд и взаимозависимость между областями.

На первый взгляд противоречивые характеристики, приписываемые современности, часто бывают разными аспекты этого процесса.Например, уникальная местная культура вторгается и теряется повышенная мобильность культурных элементов, таких как рецепты, народные сказки и хитовые песни, приводя к культурной гомогенизации в разных местах, но доступный репертуар количество рецептов и песен увеличивается в пределах области из-за увеличения межлокальных перемещений, что приводит к диверсификации в каждом населенном пункте. (Особенно это проявляется в больших мегаполисы, где много подвижной стихии).Централизованная бюрократия и иерархическая организация правительств и фирм становится все более масштабной и мощной в беспрецедентным образом, заставляя некоторых сетовать на душных, холодных, рационалистических или тоталитарный характер современного общества. Тем не менее, люди, часто в качестве заменяемых компонентов, может перемещаться в этих социальных подсистемах, создавая чувство свободы, динамическое конкуренция и индивидуализм для других. Это особенно актуально, когда современный общество сравнивается с досовременными обществами, в которых семья и социальный класс рожденный в большей степени формирует жизненный путь.

В то же время, однако, такое понимание современности, конечно, не удовлетворителен для многих, потому что он не может объяснить глобальное влияние западноевропейских и американские общества с эпохи Возрождения. Что сделало Западную Европу такой особенной?

На этот вопрос было два основных ответа. Во-первых, внутренний фактор заключается в том, что только в Европе, через гуманистов эпохи Возрождения и философов раннего Нового времени и ученых, рациональное мышление пришло на смену многим видам интеллектуальной деятельности, которые под сильным влиянием условностей, суеверий и религии.Эта строка ответа чаще всего ассоциируется с Максом Вебером, социологом, который, как известно, занимался ответ на поставленный выше вопрос. Во-вторых, внешним фактором является то, что колонизация, начиная с еще в эпоху великих географических открытий, установил эксплуататорские отношения между европейскими странами. и их колонии.

Также примечательно, что такие часто наблюдаемые черты многих современных обществ, как нуклеарная семья, рабство, гендерные роли и национальные государства не обязательно хорошо сочетаются с идея рациональной социальной организации, в которой рассматриваются такие компоненты, как люди на равных.Хотя многие из этих особенностей исчезают, история, кажется, предполагает эти особенности не могут быть простыми исключениями из основных характеристик модернизация, но необходимые ее части.

Современность как надежда, современность как гибель

Модернизация принесла людям ряд, казалось бы, неоспоримых выгод. Ниже уровень детской смертности, снижение смертности от голода, искоренение некоторых смертельных болезней, более равноправное отношение к людям с разным происхождением и доходом и т. д. на.Для некоторых это показатель потенциала современности, который, возможно, еще не полностью раскрыт. осуществленный. В целом рациональный, научный подход к проблемам и стремление к экономическое богатство по-прежнему кажется многим разумным способом понимания хорошего социального разработка.

В то же время есть ряд темных сторон современности, на которые указывает социологи и другие. Технологическое развитие произошло не только в медицине и сельскохозяйственных полей, но и в армии.Атомные бомбы сброшены на Хиросиму и Нагасаки во время Второй мировой войны и последующая гонка ядерных вооружений в послевоенную эпоху — это рассматривается некоторыми как символы опасности технологий, которые люди могут или не могут быть умеет обращаться с умом. Сталинские чистки и Холокост (или Шоа) считаются некоторыми как указание на то, что рациональное мышление и рациональная организация общества могут предполагают исключение или искоренение нестандартных элементов.

Экологические проблемы составляют еще одну категорию темной стороны современности. Загрязнение является, пожалуй, наименее спорным из них, но один может включать в себя убывающий биоразнообразие и изменение климата как результаты развития. Развитие биотехнология и генная инженерия создают то, что некоторые считают источниками неизвестных риски.

Помимо этих очевидных инцидентов, многие критики указывают на психологические и моральные опасности. современной жизни — отчужденность, ощущение безродности, потеря крепких связей и общего ценности, гедонизм, разочарование в мире и так далее.Точно так же потеря в целом согласованные определения человеческого достоинства, человеческой природы и связанной с этим утраты ценности в человеческой жизни были названы влиянием социального процесса / цивилизации который пожинает плоды растущей приватизации, субъективизма, редукционизма, а также потеря традиционных ценностей и мировоззрений. Некоторые предположили, что конечный результат современность — это потеря устойчивой концепции человечества и / или человека.

[Большая часть приведенного выше взята из бесплатной статьи Википедии. В сочетании с философии веб-сайта, я свободно адаптировал материалы, добавил свои и удалил другие выборки без четкой атрибуции. Любой, кто хочет просмотреть статью полностью, может перейти по адресу: http://en.wikipedia.org/wiki/Modernity]

Условия современного Я

Современное «я» предполагает автономию, которая стремится отвергать претензии авторитета, традиции или сообщества.
Современные люди ищут личную терапию, которая приводит только к субъективное ощущение благополучия.
Истинное, хорошее и прекрасное невозможно обнаружить, поэтому они оценивается как неприменимое к человеческому опыту.
Современное «я» перешло от упора на искупление характера. к освобождению от социальных запретов.
Идентичность создается самостоятельно путем потребления продуктов желание.
Такие утверждения об идентичности и правде требуют технического мастерства окружающая среда, а также разделение между общественной и частной сферами реальности.

По материалам Гей, Крейг М. Путь (современного) мира: Или, почему так заманчиво жить так, как будто Бога не существует . Гранд-Рапидс: Эрдманс, 1998.

Шесть предложений Питера Бергера о природе западной индивидуальности

Таким образом, в разум, вот как большая часть западного общества понимает человеческую идентичность:

Уникальность человека отражает его или ее существенное реальность.
Физические лица свободны или должны быть свободными.
Физические лица несут ответственность за свои действия, но только за свои собственные действия.
Субъективное восприятие мира человеком «настоящий» по определению.
Физические лица обладают определенными правами над коллективами и против них.
Физические лица в конечном итоге несут ответственность за свое творчество.

Бергер, Питер Л. «Западная индивидуальность: освобождение и Одиночество », Partisan Review 52 (1985).

На изображении выше Торстена. Ренквист 1971 Ordet. Это образ Христа. Я выбрал включите его сюда, потому что он представляет очень романтическое представление о Христе, о том, кто самореализованный герой.Христос силой воли проецирует Себя за пределы своего обстоятельства. Силой своего воображения он преодолевает полученные ранения. в его руках. Видение Христа Ренквистом по сути является модернистским, в котором кредо и религия были сведены к терапевтическому желанию внутреннего выражение. В этом смысле Ordet символизирует ложные решения, которые современное «я» остается.

Современность — Африка — Признаки современности — Традиции, европейские, западные и колониальные

Признаки современности рассматриваются здесь вместе, исходя из исторических обстоятельств глобальной колониальной экспансии европейских наций, а также из традиционного прочтения признаков этой экономической, политической и культурной гегемонии, выраженных в проекте цивилизационной миссии.Цивилизаторская миссия зиждется на обещании универсального разума и эмансипации, которое, подсказанное философами Просвещения, связано с современностью, прогрессом и мощной способностью к разрушению, которой обладают иррациональные и неразумные практики, в борьбе между наукой и рациональностью. с одной стороны, и вера и религия с другой. Согласно П. Селинову, эту современность поддерживают три столпа: капитализм, проанализированный Карлом Марксом; бюрократия, проанализированная Максом Вебером; а также нормы, формы и процессуальные нормы современного общества, изученные Мишелем Фуко.В дополнение к этому определению современности как уникального момента в истории западной цивилизации, основными признаками которой являются научно-технический прогресс промышленной революции и экономические и социальные преобразования капитализма, существует подход, который рассматривает современность как эстетическая концепция. Хотя этот подход и ограничен, он может помочь нам проследить множество изменяющихся способов, которыми незападные общества пытались понять, приспособить, противостоять или определить усилия по модернизации в том виде, в каком они были представлены или поняты.Так обстоит дело, например, с китайской литературой, в которой в первой половине двадцатого века доминировала навязчивая идея о том, что Китай страдает духовным недугом, создавшим разрыв между традициями и современностью. Традиции рассматривались как источник китайской болезни, а современность рассматривалась интеллектуалами как восстание против традиций и как возможный источник новых решений.

К этой дихотомии традиции / современности можно добавить другие, такие как аграрный / индустриальный, авторитет / свобода и донаучная мысль / научная мысль.Случай Китая, как и бенгальских интеллектуалов, столкнувшихся с колониальным господством британцев, иллюстрирует принятие и использование языка и категорий, имеющихся в «европейском каноне» (или предложенных им) для ассимиляции, оценки, отбора и / или отвергнуть новые идеи с Запада, то есть установить корреляцию между материальными выгодами и прогрессом, связанными с европейским присутствием, и моральным упадком местной общительности, цивилизованности и религиозности.

В то время как европейцы рассматривают историю современности как прогрессивный триумф идей Просвещения, в незападных обществах она рассматривается как начало с колониального завоевания, которое теперь рассматривается как часть того же движения в просветленных местах и в регионах полной темноты.

символов и мифов современности

Почему люди выстраиваются в очередь и разбивают банк, чтобы посмотреть фантастические фильмы? Почему некоторые вымышленные персонажи и мифические существа странным образом захватывают наш разум и чувства? Почему некоторые образы и сказки так сильно влияют на нас? Почему мы начинаем видеть их вокруг и внутри себя? От мистических героических путешествий через сверхъестественные образы змей и крылатых существ до непобедимых богинь, «Символы и мифотворчество в современности» исследует метафорическую силу символов в человеческом воображении сегодня и в прошлом.В книге прослеживается, как вездесущие межкультурные символы, обитающие в древних обрядах, шедеврах эпохи Возрождения, суфийской поэзии и финских мифах о «Калевале», прорываются сегодня в популярную культуру, в том числе в кино, книгах, изобразительном искусстве, музыке и политике.

Книга раскрывает постъюнгианскую феноменологическую теорию глубинной культуры, которая питает человеческое восприятие реальности через символы и мифы. Он описывает, как сложные символы, такие как символы в древних мифах, религиях или современной популярной культуре, должны рассматриваться как многовалентные, незаменимые, общие в той степени, в какой они несут значение в разных культурах и временах, и указывающие на внутреннюю или внутреннюю трансформацию, в том числе в качестве компенсации или как утверждение.Более того, самые популярные и распространенные символы не фантазируются людьми исходя из их субъективности, а скорее улавливаются или интуитивно понятны. Символы проявляются в массовой культуре, но одновременно скрыты, так что их значение становится очевидным только с соответствующими концептуальными линзами, которые несут значение за пределы самого буквального объекта. Наконец, искусство и ритуалы исторически и культурно были сосудами общества, порождающими пространство лиминальности, раскрывающее глубину символа.

Символы всегда находились в рамках системы значений — мифологии, и книга освещает аспекты современной мифологии, опираясь на примеры из Хоббита и Мстителей, уличного искусства и политики, а также работы известных современных художников. . Разрушая буквализм и нарушая наш взгляд на мир, на каждом этапе книга раскрывает, как люди относятся к миру через символы, как символы разыгрываются в современном мире и какую работу они выполняют по преобразованию себя.В то же время глубокая культура помогает указывать на разрывы, где спотыкаются современные мифы, тем самым приводя к новому анализу возникающих социальных кризисов и поиску новых потенциальных решений.

Нет обзоров для этого названия.

Татьяна Тиайнен-Кадир, антрополог и историк, исследует и пишет по антропологии религии, особенно восточного христианства и ислама, а также по глубокой культуре в искусстве и ритуалах.

Али Кадир, адъюнкт-профессор новых социальных исследований на факультете социальных наук Университета Тампере, Финляндия, изучает и преподает социологию религии, особенно ислам, глобализацию, критическую и культурную теорию и глубокую культуру в религии.

Нет серий для этого названия.

1. Введение; 2. Глубинная культура / Популярная культура; 3. Внешнее «Я»; 4. Движение внутрь: змеи, монстры и другие ужасы 3:00; 5. И снова: женская цитадель; 6. Циклопия: есть ли буква «S» после радикализма ?; 7. Межкультурный диалог через символы; 8. Открытие: это культура на всем пути; Индекс.

Нет ссылок на это название.

Современность: Африка | Encyclopedia.com

Споры и разногласия по поводу современности, от ее истоков в Западной Европе шестнадцатого и семнадцатого веков до различных мест ее развертывания после образования колониальных империй, породили множество литературы.Незападные общества, в общем и целом, при формировании своей культурной, политической, экономической и социальной идентичности и своей реакции на нее присваивали или не присваивали, приспосабливались или нет, сопротивлялись или не сопротивлялись разными способами тому, что обычно именуется проектом современности (или модернизации). Связанная сначала с колонизацией, а затем с независимостью, современность включает в себя понимание нескольких вопросов, связанных со способами мысль, действие и вера, законность и эффективность которых подпитываются абсолютной верой в человеческий прогресс, благодаря силе науки и техники.Это творческое противоречие между образом существования (философское измерение современности) и действиями (модернизация, которая включает в себя конкретные достижения в сферах социальной и экономической, политической и правовой, военной политики и политики здравоохранения с целью преобразования аграрных народов и не западные сообщества в городские индустриальные общества) находится в центре спора между сторонниками и противниками понимания современности как исключительного признака цивилизации, установленной и определяемой Европой.

Философ Юрген Хабермас, опираясь на аргументы Макса Вебера, установил прочную внутреннюю связь между современностью и западным рационализмом. Это привело к размыванию религиозных представлений и появлению в Европе светской культуры в результате как лаицизации, так и модернизации. Хабермас предполагает, что концепция модернизации, предложенная в 1950-х годах, включает набор кумулятивных процедур, которые усиливают друг друга, таких как капитализация и мобилизация ресурсов, развитие производственных сил, повышение производительности рабочих, установление политической власти и формирование национальной идентичности, распространение понятия права на участие в политической жизни, рост форм городской жизни, государственное образование и секуляризация ценностей и норм.

Однако в исторической, антропологической и социологической литературе термины современность, модернизация, и, иногда, либерализм часто взаимозаменяемы. Противостояние идее современности как строго европейского развития, сформулированной Хабермасом, — это подход многих авторов, не являющихся европейцами или работающих на периферии неевропейских обществ. Они подчеркивают его плюралистический характер и отзывчивость к местным условиям. Бенджамин Шварц, ученый, изучающий историю Китая, подчеркивает два показательных признака неоднозначной природы современности: во-первых, кризисы, потрясения и конвульсии, которые дестабилизировали западные общества и сильно повлияли на западную современность и изменили ее определение, как с точки зрения ее основного содержания. и его подвергали испытаниям на национальном уровне во время и после Первой мировой войны; и множественные версии современности, в частности советская марксистская версия.Следует рассмотреть два других фундаментальных вопроса: современность — это забота интеллектуалов, сосредоточенная на вопросах традиции и развития, с упором на описание и понимание определенных практических процедур и способов мышления и чувств; когда современность выходит из сферы интеллектуалов и принимает аспект модернизации, она затрагивает практические проблемы экономического развития. Таким образом, современность стала словом, означающим порядок и мобилизацию, цель, к которой нужно стремиться.Шварц предлагает нам пойти двумя путями: во-первых, признать, что современность не относится к простому объекту или к однородной смеси проявлений, практик или способов мышления, ни в месте своего происхождения, ни в неевропейских культурах. Точно так же это не какое-то законченное или синтетическое целое; скорее, это пересекается с горизонтальной напряженностью и конфликтами «между различными течениями и противотечениями современного мира» (Шварц, стр. 54). Поэтому необходимо уделять пристальное внимание оживленным спорам среди интеллектуалов в их конкретном историческом контексте.Фактически, для интеллектуалов в развивающихся странах, в Китае в начале двадцатого века или в районах, находящихся под колониальным господством в Азии и Африке, основная забота состоит в том, чтобы найти ресурсы, необходимые для сохранения идентичности сообщества в их сложных взаимоотношениях. в прошлое, в свои традиции и в «европейский канон». В случае Африки романисты пытались представить эти конфликтующие траектории, как это продемонстрировал Шейх Хамиду Кейн в книге L’aventure ambiguë (англ., Ambiguous Adventure) и Лай Камара в L’enfant noir (1954; англ. Пер., The Dark Child).

Признаки современности

Признаки современности рассматриваются здесь вместе, исходя из исторических обстоятельств глобальной колониальной экспансии европейских стран, а также из восприятия коренными народами признаков этой экономической, политической и культурной гегемонии, которые выражаются проект цивилизационной миссии. Цивилизаторская миссия зиждется на обещании универсального разума и эмансипации, которое, подсказанное философами Просвещения, связано с современностью, прогрессом и мощной способностью к разрушению, которой обладают иррациональные и неразумные практики, в борьбе между наукой и рациональностью. с одной стороны, и вера и религия с другой.Согласно П. Селинову, эту современность поддерживают три столпа: капитализм, проанализированный Карлом Марксом; бюрократия, проанализированная Максом Вебером; а также нормы, формы и процессуальные нормы современного общества, изученные Мишелем Фуко. В дополнение к этому определению современности как уникального момента в истории западной цивилизации, основными признаками которой являются научно-технический прогресс промышленной революции и экономические и социальные преобразования капитализма, существует подход, который рассматривает современность как эстетическая концепция.Хотя этот подход и ограничен, он может помочь нам проследить множество изменяющихся способов, которыми незападные общества пытались понять, приспособить, противостоять или определить усилия по модернизации в том виде, в каком они были представлены или поняты. Так обстоит дело, например, с китайской литературой, в которой в первой половине двадцатого века доминировала навязчивая идея о том, что Китай страдает духовным недугом, создавшим разрыв между традициями и современностью. Традиции рассматривались как источник китайской болезни, а современность рассматривалась интеллектуалами как восстание против традиций и как возможный источник новых решений.

К этой дихотомии традиции / современности можно добавить другие, такие как аграрный / промышленный, авторитет / свобода и донаучное мышление / научное мышление. Случай Китая, как и бенгальских интеллектуалов, столкнувшихся с колониальным господством британцев, иллюстрирует принятие и использование языка и категорий, имеющихся в «европейском каноне» (или предложенных им) для ассимиляции, оценки, отбора и / или отвергнуть новые идеи с Запада, то есть установить корреляцию между материальными выгодами и прогрессом, связанными с европейским присутствием, и моральным упадком местной общительности, цивилизованности и религиозности.

Колониальные современности

В развитии колониальных модернов есть два важных вопроса: интерпретация проявлений современности в процессе имперской экспансии, с одной стороны, и место, отведенное коренным народам в колониальном предприятии, с другой. Другой.Что касается первого, такие авторы, как К. Л. Р. Джеймс, сосредотачиваются на современности рабства в атлантических экономиках в начале современного периода; аналогично, другие предполагают, что индийский крестьянин — это не анахронизм в модернизированном колониальном мире, а настоящий современник колониализма, незаменимый член современности. Соучастие колониальной истории и современности как раз и является причиной обстоятельств, лежащих в основе утверждения: «Тот же исторический процесс, который научил нас ценности современности, также сделал нас жертвами современности» (Chatterjee, pp.8–9). Эта сильная корреляция берет свое начало в многочисленных попытках переосмыслить проявления современности на основе представлений о ней коренных народов, пытаясь отбросить некоторые из этих признаков, признавая при этом ревизионистские усилия, которым она в значительной степени подвергается в незападных обществах. Такая перспектива заметно более очевидна в исследованиях Индии и Китая, чем в исследованиях Африки. В первом можно заметить обилие оговорок, которые проистекают из противопоставления идеи современности как строго европейского развития и утверждения ее как многозначного явления.Партха Чаттерджи дает лучшее понимание этого момента в своем определении индийской (или, скорее, бенгальской) современности как «нашей современности».

Многие авторы, присоединившиеся к этим дебатам после Чаттерджи, подчеркивают способы, которыми незападные общества переделывают современность в своих собственных образах, пересматривая рациональность и капитализм, трансформируя общие формулы и формулировки с точки зрения их собственных интересов, идеалов и предприятий — политический, экономический и социальный. Важно признать, что в случае Африки дискуссия сегодня менее интенсивна, чем была раньше.Необязательно использовать те же теоретические и эпистемологические подходы, которые окрашивают труды в области социальных наук об Индии и Китае, если привести только два примера. Его всегда представляли как двойную фигуру, каждая из которых принимает различные формы: пара традиция / современность и требования, ожидания и стремления к развитию через экономическую и социальную компенсацию со стороны современной индустриальной Европы. Эта цифра, которая, помимо прочего, не всегда отражает демократические структуры, секуляризм или равенство полов, является частью серии попыток трансформировать африканские общества путем «модернизации бюрократов» на последней стадии колониального господства.В Африке и среди чернокожих в целом, как уже упоминалось, писатели и культурные критики — в большей степени, чем историки и социологи — установили связи между Африкой и Европой, будь то с точки зрения конфликта (Эме Сезер, Камара Лай и Шейх Хамиду Кейн ) или плодотворный диалог (Леопольд Седар Сенгор и Усман Сосе Диоп). Только один автор, Шейх Анта Диоп, сенегальский философ, прибегнув к жестокому ироническому подходу, переворачивает эту проблемную двойню. Он сделал себе имя радикального диссидента и изо всех сил пытался переосмыслить и пересмотреть генеалогию современности, чтобы противостоять представлению о ней как о строго европейском развитии.Напротив, утверждает он, Европа развивалась под эгидой Африки; оно стало рациональным, следуя примеру и учениям Африки, матери цивилизаций и создателя современности, которая возникла на берегах Нила во времена египетских фараонов.

Этот пересмотр истории человеческой рациональности стирает границу между традиционными африканскими обществами и современными европейскими обществами. По крайней мере, идея крайнего различия между ними интерпретируется как идеологическая стратегия для установления миссии цивилизации коренного населения и предприятий колонизации.Повторно представляя Африку участником развития рациональности и современности, Шейх Анта Диоп вновь подтверждает Африку как производителя и потребителя современности. Немногие другие африканские авторы разделяют его точку зрения, хотя ее разделяют сторонники афроцентризма, особенно в Соединенных Штатах. Напротив, в центре дебатов, которые усилились в годы национализма — после Второй мировой войны до 1970-х годов — в эпоху глобализации, ключевой вопрос заключается в том, как интерпретировать сложные и парадоксальные отношения между культурой и модернизацией.Речь идет о конфликтных ассоциациях между современностью и колониальными культурами и насилием, а также о культурном и психологическом возрождении, сопровождавшем создание постколониальных наций и государств. Два историка, Дж. Ф. А. Аджайи и Жаклин Ки-Зербо, ответили на это таким же образом. Аджайи предполагает, что колониальное предприятие потерпело неудачу в своем стремлении стереть африканское прошлое, так и не сумев изменить путь африканской истории или силу и преобладание африканской инициативы.Ки-Зербо предостерегает от ассимиляции и присвоения чужой истории и культуры, что не может дать никаких гарантий успеха с точки зрения развития и модернизации. Среди писателей Кейн подчеркивает неоднозначность затеи. Grande Royale, который выступает за воспитание молодежи королевства Диаллобес против своего брата, короля и религиозного лидера общины, приводит две причины: понять, почему колонизаторы, даже если они были неправы, были способны победить их; и дать возможность его людям получить технологический опыт.Его чтение считает, что ни мораль, ни ценности подлинности не могут спасти от господства. Опыт Самбы Диалло, главного героя книги, в школе и университете, и его углубление в Коран и тексты философов Просвещения не открывают ему никаких дверей, кроме одиночества и смерти, которые санкционируют неудачу, и ассимиляция и гибридизация. Кейн еще более откровенен в своих теоретических текстах.

Напротив, Сосе Диоп в своем романе « Карим » (1935) с энтузиазмом описывает метаморфозы главного героя Карима, который принимает несколько личностей, включая бухгалтера, прошедшего обучение во французской школе, сенегальского мусульманина из Сен-Гала. Луи (старейшее французское колониальное поселение в Африке), воспитанный в традициях ислама и ценностях аристократии волоф, танцор и чародей, знающий о городских и колониальных возможностях.Для каждой идентичности Диоп дает Кариму соответствующий стиль одежды, танцевальные движения, манеру бытия и действия, которые накладываются с пристальным вниманием к французскому языку. Африканские и исламские учения и практики по вопросам эстетики и ритма, одежды, любви и секса. Карим представляет собой празднование гибридной формы бытия, отвергая драконовский выбор, который имел бы смертельные последствия для «неоднозначного приключения». Подход Socé Diop разделяют «переводчики колониальной современности», проанализированные Саймоном Гиканди.

Гиканди великолепно описывает дилемму построения местной культуры, которая охватывает колониальную политическую экономию как внутри, так и за пределами страны, и исследует производство колониальной современности через бесконечные переговоры между желанием сохранить целостность и автономию колонизированных обществ и готовность противостоять европейскому присутствию и его политической экономии (стр. 23–41). Взяв в качестве примера королевство Буганда (сегодня нация Уганда), он показывает, как элита принимает христианство как ключевой элемент в развитии определенной современности, рассматриваемой как один из способов участия в колониальной культуре.Подобные характеристики, обнаруженные и проанализированные Гиканди, начиная с рассказа о путешествии Хама Мукасы ( Катикиро Уганды в Англии ), обнаруживаются в этнографических и религиозных сочинениях Дэвида Бойлата и в воинственном вмешательстве Августина Диамакуна Сенгора, лидера Сенегала. Движение за независимость Казаманса, использовавшее колониальную культуру для «развития» — в фотографическом смысле — коренных моральных ценностей и религиозных верований. Благодаря этим различным фигурам люди, вовлеченные в такие дела, заинтересовались переориентацией способов выражения и удовлетворения желаний, порожденных колониальной современностью, на цели коренных народов.Они пытались различными способами изменить саму природу «колониального канона», внося в него свои голоса, страсти и тревоги, чтобы он представлял их не как объекты европейского вмешательства, а как субъектов их собственной культурной судьбы ( Гиканди, в книге Мукасы Уганда Катикиро, стр.21).

Такой образ мышления привел к осознанию двойственной природы традиции и скрытых ею реалий, включая как постоянное переосмысление колониального канона, так и постоянно меняющийся горизонт из-за непрерывной работы по переводу, присвоению и отбору.Благодаря этой работе колониальный опыт превращается в местную возможность. Единственный вопрос, который беспокоит носителей или переводчиков современности, — это определение колониальной культуры современности (включая христианство) в отрыве от «просвещения» христианского послания и колониальной современности, от репрессивного, контролирующего механизма политической власти и от очень авторитарных экономических и культурных проявлений.

Чтобы понять африканские дебаты о современности, в значительной степени необходимо определить различные способы, которыми «упаковка» (концепция и различные конструкции, которые она породила) и многочисленные реальности, которые он скрывает, распространяются в Африка в различных исторических обстоятельствах.Последние были сформированы методами присвоения, формами оппозиции и сопротивления, но, возможно, еще более фундаментально, требованиями и ожиданиями в отношении того, что понимается или предлагается под этим термином. Как предположил Джеймс Фергюсон, еще необходимо прояснить, что эта современность имеет конкретное значение, отражающее подразделения, пенсии и семейные пособия. Африканская современность, которую он анализирует, была предметом озабоченности определенных групп в колониальных и постколониальных африканских обществах: политических лидеров, профсоюзов, студентов, специалистов, а также работников экономического развития.Таким образом, современность стала синонимом развития и материального прогресса.

Это толкование термина современность присоединяется к колониальной цели противодействия современности Африки; Ограничения, введенные колониальными властями, особенно после Первой мировой войны, привели к политике ретрайбализации, ассимиляции и сдерживания «носителей современности». Колонизаторы пытались сдержать их, забирая все плоды — материальные, культурные, духовные, экономические и политические.В отношении этого вопроса случай народа тсавана, изученный Жаном и Джоном Комарофф, демонстрирует постоянное производство современности, которая является постоянным источником напряженности между, с одной стороны, принятием материальных элементов колониальной культуры (одежды , архитектурные стили, санитария) и, с другой стороны, их последствия при появлении новых форм индивидуации, которые постепенно угрожают обычаям сообщества, особенно духовным и терапевтическим традициям.Согласно Комарофф, именно шок между миссионерской волей и процессами сопротивления, отбора и изменения, через которые проходят люди тсавана, последовательно или одновременно, создал современность. Это в некотором роде происходит от того, что Запад и колониальные предприятия называют современными, , первым проявлением которого была миссия по цивилизации коренных народов, а последним из которых была модернизация. Они связали колониальные предприятия и националистическую борьбу и их стремление к развитию и достижению паритета с западными экономиками.Эмблемы колониального предпринимательства — дороги, торговля и санитария; националистические эмблемы — школы, поликлиники и электричество.

Среди лучших доступных анализов колониальной современности — новаторские исследования двух экспертов по французской колониальной империи, Луи-Юбера Лиоти (1854–1934) и Жозефа-Симона Галлиени (1849–1916), первого по Марокко и Индокитаю. последний — в Судане и на Мадагаскаре. Согласно Полю Рабинову, колебания между крайностями колониальной модернизации и продолжающейся бедностью в рамках аутентичности не являются исключительной характеристикой автохтонной элиты африканских колониальных обществ.Галлиени, например, установил четкое соответствие между умиротворением и современностью. В отличие от культурного релятивизма Лиоте, он был универсалистом. Он ни в коем случае не предполагал, что можно рассматривать отсутствие санитарии и неразличимость между домашним пространством, рабочим пространством и загоном для скота как нечто иное, чем признаки отсутствия цивилизации. Для него «признаком цивилизации была оживленная дорога; признаком современности была гигиена» (Rabinow, pp. 149–150). Здесь смысл современности, согласно колониальной логике, строится вокруг таких элементов, как безопасность, линии связи, сельское хозяйство, торговля и рост населения.

Трудно определить, чем закончится это хаотичное путешествие. Пути и обходные пути, которые она избрала, отражают огромные трудности, связанные с осмыслением концепции, которая так широко используется в повседневных разговорах, в философском, политическом, моральном, эстетическом и культурном анализе, а также все чаще и в экономической сфере. Вопросы по генеалогии концепции современности и ее различных форм, от ее первоначального появления до ее банального развертывания и последующих дебатов о ней, вызвали многочисленные исследования ее эвристической ценности, ее влияния с точки зрения статуса в повествовательной и научной областях, ее границ, возможность применения и различные манипуляции, которые он предлагает тем, кто претендует на него, адаптирует его или отвергает.В той мере, в какой он воспроизводит воображение, исторические следы, которые он несет, использование и злоупотребления, которому он подвергся, возможное или вероятное будущее, которое он признает, имеет различные способы референции. И именно по этой причине никто не оспаривает его за то, что во время этого путешествия он потерял свои способности приводить в порядок или беспорядок реальности, как описательные, так и образные. Для других, несмотря на свои эпистемологические и повествовательные слабости, отражающие почти невозможность связать другие истории и передать другие обстоятельства, современность одновременно является линией горизонта, точкой опоры, способом существования и средством построения географии людей. , культур, эстетических форм.Вероятно, именно эта пластичность делает его таким, какой он есть, всегда разным, всегда обсуждаемым, как и ожидалось, множественным и нестабильным, между, с одной стороны, европейской современностью и ее желанием переделать мир по своему образу или в соответствии с ее требованиями. и, с другой стороны, нескончаемые процессы переписывания, переосмысления и / или отхода от других обществ.

См. Также Колониализм ; Современность: обзор ; Национализм ; Постколониальные исследования .

библиография

Аджайи, Дж. Ф. А. «Колониализм: эпизод в истории Африки». В г. Колониализм в Африке, г. под редакцией Л. Х. Ганна и Питера Дуиньяна. 5 томов. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета, 1969–1975.

Аппадураи, Арджун. Современность в целом: культурные аспекты глобализации. Миннеаполис: Университет Миннесоты, 1996.

Бойлат, Дэвид. Esquisses Sénégalaises. 1853. Перепечатка, Париж: Картала, 1984.

Калинеску, Матей. Лица современности: авангард, декаданс, китч. Блумингтон: издательство Индианского университета, 1977.

Камара, Лэй. Темное дитя. Перевод Джеймса Киркупа и Эрнеста Джонса. Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру, 1969.

Чакрабарти, Дипеш. Жилье современности. Очерки по итогам исследований на низовом уровне. Чикаго: University of Chicago Press, 2002.

Chatterjee, Partha. Наша современность. Дакар: Кодесрия, 1997.

Комарофф, Жан и Джон Л. Комарофф. Откровения и революции. Vol. 2: Диалектика современности на границе Южной Африки. Чикаго: University of Chicago Press, 1997.

——, ред. Современность и ее недовольство. Ритуал и власть в постколониальной Африке. Чикаго: University of Chicago Press, 1993

Diop, Cheikh Anta. Негритянские нации и культура: антиквариат негритянских проблем культур в африканской нуар д’ожурд’уи. Paris: Présence Africaine, 1955.

Diouf, Mamadou. Histoire du Sénégal: Le model islamo-wolof et ses périphéries .. Paris: Maisonneuve and Larose, 2001.

Ferguson, James. Ожидания современности: мифы и значения городской жизни на замбийском медном поясе. Беркли: Калифорнийский университет Press, 1999.

Гидденс, Энтони. Последствия современности. Стэнфорд, Калифорния: Stanford University Press, 1990.

Gikandi, Simon. Карты англичаности: написание идентичности в культуре колониализма. New York: Columbia University Press, 1996.

Habermas, Jürgen. Le Discours Philosophique de la Modernité. Paris: Gallimard, 1988.

Hall, Stuart. «Разговор со Стюартом Холлом». Журнал Международного института (осень 1999 г.): 15.

Кейн, Шейх Хамиду. Неоднозначное приключение. Перевод Кэтрин Вудс. Лондон: Heinemann, 1972.

Kelly, J.«Альтернативные современности« современности »: выход из возвышенного модернизма». В Critically Modern: Alternatives, Alterities, Anthropologies, под редакцией Брюса М. Хауфта. Блумингтон: Издательство Индианского университета, 2002.

Ли, Лео Оу-фан. «В поисках современности, 1895–1927». В «Интеллектуальная история Китая», отредактировали Мерл Голдман и Ли Оу-фан Ли. Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 2002.

Митчелл, Тимоти, изд. Вопросы современности. Миннеаполис: Университет Миннесоты, 2000.

Mukasa, Ham. Катикиро из Уганды в Англии. С примечаниями и вступлением Саймона Гиканди. Манчестер, Великобритания: Manchester University Press, 1998.

Онг, А. «Антропология, Китай и современность: геополитика культурных знаний». В «Будущее антропологического знания», под редакцией Генриетты Л. Мур. Лондон и Нью-Йорк: Routledge, 1996.

Rabinow, Paul. Французский модерн.Нормы и формы социальной среды. Reprint, Chicago, University of Chicago Press, 1995.

Schwartz, Benjamin I. China and Other Matters. Кембридж, Массачусетс: Harvard University Press, 1996.

Mamadou Diouf

Race, Time, and the Revision of Modernity

Расовый дискурс, который я пытаюсь развить, отображает проблему амбивалентной темпоральности современности , которая часто упускается из виду в более «пространственных» традициях некоторых аспектов теории постмодерна.Под рубрикой «дискурс современности» я не собираюсь сводить сложный и разнообразный исторический момент с различными национальными генеалогиями и различными институциональными практиками в единый шибболет — будь то «идея» разума, историзма, прогресса — для критического удобства постмодернистской теории литературы…

Сила постколониального перевода современности основана на его перформативной структуре , деформирующей , которая не просто переоценивает содержание культурной традиции или не переносит ценности «в межкультурном контексте».Культурное наследие рабства или колониализма перенесено с до современности — , а не , чтобы разрешить его исторические различия в новую целостность или отказаться от традиций. Это ввести другой локус надписи и вмешательства, другой гибрид, «несоответствующий» высказывания, через это временное разделение — или временное запаздывание — которое я открыл для значения постколониального влияния …

Этноцентрическая ограниченность пространственного признака современности Фуко становится очевидной, если мы займем нашу позицию в ближайший послереволюционный период скорее в Сан-Доминго с черными якобинцами, чем в Париже.Что, если «расстояние», которое составляет значение Революции как знака, значащее отставание между событием и высказыванием, простирается не через площадь Бастилии или улицу Блан-Монто, а охватывает временную разницу в колониальном пространстве? Что, если бы мы услышали «моральный настрой человечества», произнесенный Туссеном Л’Увертюром, для которого, как C.L.R. Джеймс так живо вспоминает, что признаки современности, «свобода, равенство, братство… то, что означала Французская революция, постоянно было у него на устах, в его переписке, в его частных беседах» ¹.Что мы думаем о фигуре Туссена — Джеймс ссылается на Федра, Ахава, Гамлета — в тот момент, когда он усваивает трагический урок о том, что нравственный характер человечества, воплощенный в знаке Революции, только подпитывает архаичное расовый фактор в обществе рабства? Чему мы учимся из этого раздвоенного сознания, этого «колониального» разъединения современности и колониальной и рабской истории, где переосмысление себя и переделка социального совершенно несовместимы?

Это проблемы катахрестного, постколониального перевода современности.Они заставляют нас вводить вопрос о подчиненных действиях в вопрос о модерне: что это за «сейчас» современности? Кто определяет это настоящее, о котором мы говорим? Это приводит к более сложному вопросу: Каково желание модернизации этого повторяющегося требования? Почему он так навязчиво настаивает на своей современной реальности, своем пространственном измерении, своей наблюдательной дистанции? Что происходит со знаком современности в таких репрессивных местах, как Сан-Доминго, где о прогрессе только слышно (о нем), а не «видят», так это то, что он выявляет проблему дизъюнктивного момента его высказывания: пространство, которое позволяет постколониальному возникнет противоречие…

«Подчиненные и бывшие рабы», которые сейчас ухватились за впечатляющее событие современности, делают это в катахрестном жесте, переписывая «цезуру» современности и используя ее для преобразования локуса мысли и письма в постколониальной критике.Послушайте иронические названия, вопросительные повторения самих критических терминов: черный «народный язык» повторяет второстепенный термин, используемый для обозначения языка туземца и домашнего раба, чтобы сделать демотическое более грандиозным повествованием о прогрессе. Черный «экспрессионизм» переворачивает стереотипную аффективность и чувственность стереотипа, предполагая, что «рациональности производятся бесконечно в популистском модернизме». ² «Новая этническая принадлежность» используется Стюартом Холлом в контексте чернокожих британцев, чтобы создать дискурс культурных различий, который отмечает этническую принадлежность как борьбу против этнической «фиксации» и в пользу более широкого дискурса меньшинства, представляющего сексуальность и класс.Родословно-материалистический взгляд Корнела Уэста на расу и афроамериканское угнетение, как он пишет, «является одновременно и продолжением, и разрывом с марксистской традицией» и разделяет в равной степени случайную связь с Ницше и Фуко. ³ Совсем недавно он построил пророческую прагматическую традицию Уильяма Джеймса, Нибура и Дюбуа, предполагающую, что «можно быть пророческим прагматиком и принадлежать к разным политическим движениям — например, феминистскому, черному, чикано, социалистическому и т. Д. леволиберальные.⁴ Индийский историк Гиан Пракаш в своем эссе по посториенталистской истории третьего мира утверждает, что:

«Трудно упустить из виду тот факт, что… голоса третьего мира… говорят внутри и в дискурсы, знакомые« Западу ».… Третий мир, далеко не ограниченный отведенным ему пространством, проник во внутреннее святилище« Первого мира ». Мир »в процессе становления« третьего мира »- возбуждения, подстрекательства и присоединения к подчиненным другим в Первом мире… для связи с голосами меньшинства.”⁵

Вмешательство постколониальной или черной критики направлено на трансформацию условий высказывания на уровне знака, где конституируется интерсубъективная сфера, а не просто на создание новых символов идентичности, новых «позитивных образов», которые подпитывают нерефлексивную «идентичность». политика.» Вызов современности заключается в переопределении означающего отношения к дизъюнктивному «настоящему»: инсценировка прошлого как символа, мифа, памяти, истории, предков — но прошлое, итеративная ценность которого как знака переписывает «уроки прошлого» в та самая текстуальность настоящего, которая определяет как идентификацию с современностью, так и ее вопрошание: что такое «мы», определяющее прерогативу моего настоящего? Возможность стимулирования культурных трансляций дискурсов меньшинств возникает из-за дизъюнктивного настоящего современности.Это гарантирует, что то, что кажется «одинаковым» в культурах, согласовывается во временном лаге «знака», который составляет интерсубъективную социальную сферу. Поскольку это отставание действительно является самой структурой различий и расщеплений в дискурсе современности, превращая его в перформативный процесс, то каждое повторение знака современности отличается в зависимости от исторических и культурных условий его высказывания.

Этот процесс наиболее ярко проявляется в творчестве тех писателей «постмодернизма», которые, доводя парадоксы современности до пределов своих возможностей, раскрывают границы Запада.⁶ С постколониальной точки зрения мы можем только предполагать дизъюнктивное и смещенное отношение к этим произведениям; мы не можем принять их, пока не подвергнем их отставанию : как во временном смысле постколониальной активности, с которым вы теперь (более) знакомы, так и в более неясном смысле, в котором в первые дни колонизации поселенцами, чтобы быть отставших следовало в колонии отправлять на каторгу!

Во введении Фуко к «Истории сексуальности » расизм проявляется в 19 веке в форме исторической ретроверсии, которую Фуко окончательно отрицает.В «современном» переходе власти от юридической политики смерти к биополитике жизни раса порождает историческую временность вмешательства, наложения и смещения сексуальности. По мнению Фуко, великая историческая ирония современности заключается в том, что гитлеровское уничтожение евреев было осуществлено во имя архаичных, досовременных признаков расы и крови — онейрического возвышения крови, смерти, кожи — а не через политика сексуальности. Что глубоко показательно, так это соучастие Фуко в логике «современности» в западной современности.Характеризуя «символику крови» как обратную, Фуко отрицает отставание расы во времени как признак культурного различия и способа его повторения.

Временное разделение , которое «современный» вопрос расы привнесет в дискурс дисциплинарной и пастырской власти, запрещено из-за пространственной критики Фуко: «мы должны концептуализировать развертывание сексуальности на основе техник власти, которые являются современник с ним »(выделено мной).⁷ Какими бы подрывными ни были «кровь» и раса, в конечном итоге они представляют собой просто «историческую ретроверсию». В другом месте Фуко напрямую связывает «яркую рациональность» социального дарвинизма с нацистской идеологией, полностью игнорируя колониальные общества, которые служили испытательной площадкой для административных дискурсов социального дарвинизма на протяжении 19 и начала 20 веков. ⁸

Если Фуко нормализует запоздавший во времени «обратный» признак расы, Бенедикт Андерсон вообще помещает «современные» мечты о расизме «вне истории».Для Фуко раса и кровь мешают современной сексуальности. По мнению Андерсона, расизм берет свое начало в античных классовых идеологиях, принадлежащих к аристократической «предыстории» современной нации. Раса представляет собой архаический антиисторический момент за пределами «современности» воображаемого сообщества: «национализм мыслит историческими судьбами, а расизм мечтает о вечном заражении… вне истории». ⁹ Пространственное представление Фуко о концептуальной современности власти как сексуальности не позволяет ему увидеть двойную и чрезмерно детерминированную структуру расы и сексуальности, которая имеет долгую историю в народе (политика заселения) колониальных обществ; для Андерсона «современная» аномалия расизма находит свою историческую модульность и свой фантастический сценарий в колониальном пространстве, которое представляет собой запоздалую и гибридную попытку «соединить воедино династическую легитимность и национальную общность … чтобы укрепить внутренние аристократические бастионы.¹⁰ Расизм колониальных империй является тогда частью архаического разыгрывания, текст мечты о форме исторической ретроверсии, которая «кажется, подтверждает на глобальной современной сцене античные концепции власти и привилегий». ¹¹ То, что могло быть способом понимания границ западных империалистических идей прогресса в генеалогии «колониальной метрополии» — гибридизации западной нации, — быстро отвергается на языке opéra bouffe как мрачно-забавная живая картина «[колониального] буржуа gentilhomme , говорящего стихи на фоне просторных особняков и садов, заполненных мимозой и бугенвиллией.¹² Именно в этой «спайке» колониального поселения как, что противоречиво, одновременно «династического и национального», современному западному национальному обществу противостоит его колониальный двойник. Такой момент временного разъединения, который имел бы решающее значение для понимания колониальной истории современного столичного расизма на Западе, помещен «вне истории». Это затушевывается утверждением Андерсоном «одновременности в однородном пустом времени» как модального повествования воображаемого сообщества.Я думаю, что именно такие уклонения заставляют Партха Чаттерджи, индийского «подчиненного» ученого, с другой точки зрения, предположить, что Андерсон «скрепляет свою тему социологическим детерминизмом … не замечая изгибов и поворотов, подавляемости». возможности, противоречия все еще не разрешены ». ¹³

Эти описания современности власти и национального сообщества становятся странно симптоматичными в тот момент, когда они создают риторику «ретроверсии» возникновения расизма.Помещая представления о расе «вне» современности, в пространство исторической ретроверсии, Фуко усиливает свое «коррелятивное пространство»; низводя социальную фантазию о расизме до архаической мечты, Андерсон далее универсализирует свое однородное пустое время «современного» социального воображаемого. За отрицающим повествованием об исторической ретроверсии и ее архаизме скрыто представление о временном лаге, которое вытесняет пространственный анализ современности Фуко и гомогенную темпоральность современной нации Андерсоном.Чтобы отделить одно от другого, мы должны увидеть, как они образуют двойную границу: скорее, как более общее вмешательство и захват истории современности, которые пытались предпринять постколониальные критики. Ретроверсия и архаическое удвоение, приписываемые идеологическому «содержанию» расизма, не остаются на идейном или педагогическом уровне дискурса. Их описание структуры обратного действия возвращается, чтобы нарушить высказывающую функцию этого дискурса и произвести иную «ценность» знака и времени расы и современности.На уровне содержания архаизм и фантазия расизма представлены как «антиисторические», за пределами прогрессивного мифа современности. Я бы сказал, что это попытка универсализировать пространственную фантазию современных культурных сообществ, живущих своей историей «одновременно», в «однородном пустом времени» Людей-как-Единых, что окончательно лишает меньшинства этих маргинальных, пороговых пространств. из которого они могут вмешиваться в объединяющие и суммирующие мифы национальной культуры. Однако каждый раз, когда устанавливается такая однородность культурной идентификации, в письме современности происходит заметное нарушение темпоральности.Для Фуко это осознание того, что ретроверсия расы или крови преследует и удваивает современный анализ власти и сексуальности и, возможно, подрывает их: нам, возможно, нужно думать о дисциплинарных силах расы как о сексуальности в гибридной культурной формации, которая не будет содержится в логике современника Фуко. Андерсон идет дальше, признавая, что колониальный расизм вносит неудобный шов, странный исторический «шов» в повествование о современности нации года. Архаизм колониального расизма как форма культурного обозначения (а не просто идеологическое содержание) возрождает не что иное, как «первичную сцену» современной западной нации: то есть проблемный исторический переход между династическими, родовыми обществами и горизонтальные, однородные светские сообщества. То, что Андерсон называет «вневременностью» расизма, его местонахождением «вне истории», на самом деле является той формой временного лага, способом повторения и переоценки, при котором выполняет амбивалентную историческую темпоральность современных национальных культур — апоретическое сосуществование , в рамках культурной истории современного воображаемого сообщества, как династических, иерархических, префигуративных «средневековых» традиций (прошлое), так и секулярного, однородного, синхронного перекрестного времени современности (настоящее).Андерсон сопротивляется прочтению современной нации, которое предполагает в повторяющемся временном лаге, что гибридность колониального пространства может создать уместную проблематику для написания истории «постмодернистских» национальных формаций Запада.

Принятие этой точки зрения означало бы, что мы рассматриваем «расизм» не просто как пережиток архаических представлений об аристократии, но как часть исторических традиций гражданского и либерального гуманизма, которые создают идеологические матрицы национальных устремлений вместе с их концепциями «Народ» и его воображаемое сообщество.Такое преимущество амбивалентности в социальных представлениях о нации и ее формах коллективной принадлежности позволило бы нам понять современное, часто несоизмеримое противоречие между влиянием традиционных «этнических» идентификаций, сосуществующих с современными светскими, модернизирующими устремлениями. Предлагаемое мною провозглашение «настоящего» современности предоставит политическое пространство для формулирования и согласования таких гибридных в культурном отношении социальных идентичностей. Вопросы культурного различия нельзя игнорировать с помощью едва скрываемого расизма — как атавистических «племенных» инстинктов, поражающих ирландских католиков в Белфасте или «мусульманских фундаменталистов» в Брэдфорде.Именно такие неразрешенные, переходные моменты в дизъюнктивном настоящем современности затем проецируются во время исторической ретроверсии или неусвояемое место вне истории.

История античных мечтаний современности можно найти в , выписывающем колониального и постколониального периода. Сопротивляясь этим попыткам нормализовать запоздалый колониальный момент, мы можем предоставить генеалогию постмодерна, которая не менее важна, чем «апоретическая» история Возвышенного или кошмар рациональности в Освенциме.Ведь колониальные и постколониальные тексты не просто рассказывают современную историю «неравного развития» или вызывают воспоминания о слаборазвитости. Я попытался предположить, что они обеспечивают современность модульным моментом высказывания: локусом и локуцией культур, захваченных переходными и дизъюнктивными темпоральностями современности. Что в модерне больше, чем современность, так это дизъюнктивное «постколониальное» время и пространство, которое дает почувствовать свое присутствие на уровне высказывания. В одном из влиятельных современных художественных произведений он фигурирует как случайная граница между неопределенным моментом Тони Моррисон «не-там» — «черным» пространством, которое она отличает от западного понимания синхронной традиции, которое затем превращается в «первое». удар »воспоминаний о рабах, время общин и рассказ об истории рабства.Это перевод значения времени в дискурс пространства; этот катахрестный захват означающей «цезуры» присутствия и настоящего; эта настойчивость в том, что власть должна мыслиться как гибрид расы и сексуальности; эта нация должна быть переосмыслена лиминально как династия-в-демократии, удвоение расовых различий и расщепление телеологии классового сознания: именно через эти повторяющиеся допросы и исторические инициации культурное местоположение современности смещается в сторону постколониального периода.

Browse by Glasgow Author — Enlighten: Publications

Количество элементов: 35 .

2021

Джессоп, Р. (2021 год) Приученное невежество: противодействие научной гегемонии через Сантоса, Поупа и Гамильтона. Журнал философии образования , (Принято к публикации)

2018

Джессоп, Р.(2018) Подрыв современности в «Знаках времени» и «Прошлое и настоящее» Карлайла. В: Керри П. Э., Пионке А. Д. и Дент М. (ред.) Томас Карлайл и идея влияния. Издательство Университета Фарли Дикинсона: Крэнбери, Нью-Джерси. ISBN 9781683930655

2014

Джессоп, Р. (2014) Выдумка Питера Пэна: место, неуверенность и чудо. В: Смелый В., Нэш А.(ред.) Ворота в современность: переосмысление Дж. М. Барри. Серия: Случайные статьи (Ассоциация шотландских литературных исследований) (18). Scottish Literature International, стр. 133-154. ISBN 9781908980021

2013

Джессоп, Р. (2013) Представляя человечество, механическую метафору и акты памяти. Воображаемые , 17, С. 43-69.

Джессоп, Р.(2013) Сопротивление инструменталистскому наследию Просвещения: Джеймс, Гамильтон и Карлайл о механизации условий жизни человека. История европейских идей , 39 (5), С. 631-649. (DOI: 10.1080 / 01916599.2012.735137)

2012

Джессоп, Р. (2012) Чеканка термина «среда»: слово без авторитета и замещение механической метафоры Карлайлом. Литературный компас , 9 (11), стр.708-720. (DOI: 10.1111 / j.1741-4113.2012.00922.x)

Джессоп, Р. (2012) Томас Браун: переговоры о позиции между Хьюмом и Ридом. Metascience , 21 (2), С. 337-341. (DOI: 10.1007 / s11016-011-9600-y) [Рецензия на книгу]

2011

Джессоп, Р. (2011) Контркультурные скептицизмы долгого Просвещения: Юм, Рид, Гамильтон, Карлайл, Диккенс и другие. Журнал шотландской мысли , 4, С. 75-94.

2010

Джессоп, Р. (2010) Кэрнс Крейг, Намерение Шотландии: Исследования в шотландской культуре со времен Просвещения (Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета, 2009). Журнал шотландской философии , 8, С. 225-231. (DOI: 10.3366 / jsp.2010.0011)

Джессоп, Р. (2010) Съемки Просвещения: смелая новая эра для Карлайла? В: Керри, П.Э. и Хилл М. (ред.) Томас Карлайл Ресартус: Переоценка вклада Карлайла в философию истории, политической теории и культурной критики. Издательство Университета Фарли Дикинсона: Мэдисон, Нью-Джерси, стр. 62-84. ISBN 9780838642238

2008

Джессоп, Р. (2008) Логика сэра Уильяма Гамильтона: прокладывать туннель через песок, чтобы поместить краеугольный камень в арку Аристотеля. В: Габбай Д.М. и Вудс, Дж. (Ред.) Британская логика в девятнадцатом веке. Серия: Справочник по истории логики, 4. Эльзевир, стр. 93–163. ISBN 0444516107

2007

Джессоп, Р. (2007) Нежелательные увлечения: безэмоциональная рациональность утопии. В: Van Eemeren, F.H. (ред.) Труды Шестой конференции Международного общества изучения аргументации. Sic Sat, Международный центр изучения аргументации: Амстердам, Нидерланды, стр. 705-711. ISBN 97809162

2005

Джессоп, Р. (2005) Агностицизм Карлайла: «жертвенник неизвестному и непознаваемому Богу». Литература и вера , 25 (1-2), С. 381-433.

2004

Джессоп, Р. (2004) Браун, Томас.В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 39. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Купер, Томас. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 103-104. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р.(2004) Эрскин, Томас. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 151-152. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Юм, Дэвид. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 227-228. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р.(2004) Лэнг, Дэвид. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 266. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Лесли, Джон. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 279. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р.(2004) Лашингтон, Вернон. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 298. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Массон, Дэвид. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 310-311. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р.(2004) Монтегю, Анна Доротея. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 334-335. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Ницше, Фридрих. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 349–350. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р.(2004) Рид, Томас. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 388-389. ISBN 9780838637920

Джессоп, Р. (2004) Спеддинг, Томас Стори [и] Спеддинг, Джеймс. В: Камминг, М. (ред.) Энциклопедия Карлайла. Издательство Университета Фэрли Дикинсона: Мэдисон, США, стр. 437. ISBN 9780838637920

2003

Джессоп, Р.(2003) Собрание писем Томаса и Джейн Уэлш Карлайл, Том 28. Обзор шотландских исследований , 4 (2), С. 140-142. [Рецензия на книгу]

2002

Джессоп, Р. (2002) Карлайл, Томас. В: Mander, W.J. and Sell, A.P.F. (ред.) Словарь британских философов девятнадцатого века. Thoemmes Continuum: Бристоль, Великобритания, стр. 206-212. ISBN 9781855069558

1999

Джессоп, Р.(1999) Шотландские философские источники романтической литературы: «старший» современный Карлейль Китса. В: Barfoot, C.C. (ред.) Викторианский Китс и романтический Карлайл: слияния и смешения литературных периодов. Серия: Исследования DQR в литературе, 27. Родопи: Амстердам, стр. 103-119. ISBN 97805884

1997

Джессоп, Р. (1997) Огромное влияние метафоры: «Признаки времени» Карлайла и Sartor Resartus. Шотландский литературный журнал , 24 (2), С.

alexxlab

Разное

Как часто можно делать клизму грудничку: рекомендации педиатров

Разное

Почему новорожденный не спит ночью: 11 главных причин и способы решения проблемы

Разное

Как успокоить плачущего ребенка: 10 эффективных способов

Разное

Что нужно новорожденному на первое время: полный список необходимых вещей

Разное

Пеленки для новорожденных: виды, размеры и способы использования

Разное